— Еще больше разъярилась и хотела опять на него кинуться. Но тут я вмешался и сказал: «Франк, извинись перед Мееле». И постарался побольше выразить взглядом. Он сразу же сказал: «Извини», а она выбежала из комнаты.
— Ты правильно поступил, Сид. А Мееле при любых обстоятельствах необходимо удалить из дома.
Я теперь знала, как, не возбудив подозрений, довести до ее сведения, что я слышала о ее предательстве.
Она спустилась вниз и спросила, хочу я чаю или кофе и не слишком ли плотный ужин она приготовила.
— Мне надо поговорить с тобой, — сказала я.
Она испугалась. Мы пошли к ней в комнату.
— Что тут сегодня стряслось?
Она, казалось, вздохнула с облегчением и принялась излагать мне свою версию.
Я была настроена очень решительно, меня душила ярость, я говорила громко и быстро, мне было все равно, услышат меня дети или нет.
Мееле это было не все равно, она закрыла окошко.
— Это конец, с тобой ни один человек уже не может жить. Вечные рыдания, галлюцинации, ты всех нас сводишь с ума. А теперь еще и колотишь мальчика. Это последняя капля. Завтра я отправлю тебя в больницу, пусть тебе там подлечат нервы.
Она отчаянно сопротивлялась, но я не дала ей опомниться.
— Нет, ты поедешь, в конце концов я отвечаю за твое здоровье.
Мееле противилась всеми силами. Начала плакать и умолять.
— Тогда хотя бы поезжай в отпуск, отдохни где-нибудь, я найду тебе хорошее место, и недели через две ты вернешься.
— Нет, нет, нет, — сказала она, — я не дам себя выставить отсюда.
— Вероятно, в больнице будет лучше.
— Туда — ни за что.
Она предложила мне, что поживет несколько недель у фрау Фюсли, там она отдохнет.
Я задумалась. Но и это уже было достижением. Я в тог же день переговорила с фрау Фюсли.
Ночью мы с Сидом спрятали передатчик, хотя Мееле еще была в доме. Мы уже давно, заранее, вырыли яму в глухом лесу. Это было не так-то просто среди кустов и переплетения корней. Мы упаковали рацию в водонепроницаемый ящик и, когда Мееле ушла спать, крадучись вышли из дому. Мы шли сквозь темноту, стараясь двигаться как можно бесшумнее, чтобы не привлечь внимание солдат в бараках. Подняв пласт дерна и доску, подложенную под него, мы опустили передатчик в яму.
Когда через двадцать минут мы выбрались из чащобы, она казалась нетронутой. Мы пробирались через кусты, сдвигая ветки в их первоначальное положение, долго вслушивались в темноту, прежде чем перейти наш луг, и, наконец, мокрые, грязные и усталые, ввалились в дом.