Мы двинулись.
Я пошел рядом с теми, кого вызвал, кося на них глазом. Минут десять - пятнадцать они шагали легко. Гранатная сумка все время чуть-чуть постукивала Гаркушу между ног. Наконец к сумке потянулась рука, чтобы сдвинуть.
Голубцову захотелось оттолкнуть скатку - грубый шинельный ворс стал натирать шею.
Третьего саперная лопата ударяла по заду.
Они на ходу поправляли - это не помогало.
Еще через десять минут Гаркуша перегнулся назад и выпятил живот, чтобы сумка не болталась. Поймав мой взгляд, он через силу улыбнулся. Голубцов, вертя шеей, старался лицом отпихнуть скатку. Ему стал досаждать и вещевой мешок. Сунув руку под лямку. Голубцов хотел незаметно подтянуть мешок вверх. А Гаркуша уже не выпячивал живота. Он шел скособочившись и замедляя шаг.
Я приказал:
- Гаркуша! Шире шаг! От Курбатова не отставать!
Проклятая сумка опять стала ударять.
Так мы прошли шесть километров. Я опять показал бойцам Курбатова, потом крикнул:
- Гаркуша, ко мне!
Он подбежал, согнувшись. В строю засмеялись.
- Ну, Гаркуша, докладывай. К маршу готов?
Он мрачно молчал.
- С гранатной сумкой говорил?
- Говорил.
- Ну, расскажи бойцам, что она тебе сказала.
Он молчал.
- Расскажи, не стесняйся!
- Чего им рассказывать? Наш брат словам не верит, дай, скажет, пощупать.
- Ну, пощупал?
- Я-то ее не щупал, а вот она…