— Ничего не поделаешь, — повторил он. — Очень жаль. Очень досадно. Не так-то просто пристроить парня, он немного отстал… в некотором смысле. Да и мать его все время… Да, вот такое дельце, как твое, это как раз то, что ему нужно. Но не будем больше об этом говорить, раз уж ты так любишь своего Дакосту.
Он раздавил в пепельнице окурок от сигары и, улыбаясь, добавил:
— Ты ведь знаешь, что делаешь, не так ли?
Вандрес улыбнулся тоже и спокойно выдержал угрозу, таившуюся в рыбьих глазах Паарса.
На улицу Фруадево он немного опоздал. В этот день он был малоразговорчив. Госпожа Дакоста подавала на стол и одновременно кормила детей. Вандрес часто на нее поглядывал. Ее тонкое, застенчиво улыбающееся лицо с черными, глубокими, всегда чуть-чуть влажными глазами будило в нем отеческую нежность. Сегодня она казалась ему более хрупкой, чем обычно.
После завтрака госпожа Дакоста оставила мужчин одних на маленькой террасе. Они молча курили. Легкий осенний туман смягчал контуры освещенного солнцем кладбища, сообщая ему светлую грусть. Дакоста устремил взгляд на патрона, следившего за дымком от его сигареты.
Госпожа Дакоста подала кофе и снова вышла. Они принялись молча пить. Дакоста разминал пальцами новую сигарету. Вандрес усердно набивал свою трубку.
— Ну и сволочи ходят по земле, — сказал он наконец.
— Д-да, — ответил Дакоста и ничего не добавил.
Вандрес закурил трубку, затянулся несколько раз, чтобы разжечь ее как следует, и сказал:
— Одну из них я видел сегодня: законченная сволочь.
— Вот как! — отозвался Дакоста.
— Тем более сволочь… — начал Вандрес, но, встретившись со взглядом Дакосты, в котором ему почудилась легкая насмешка, осекся.
Потом пришла госпожа Дакоста и подсела к ним. Разговор клеился плохо.
В последующие дни Вандрес говорил мало. Он без конца суетился, все переставлял что-то с места на место. Это отражалось на работе. Дакоста ничего не замечал или делал вид, что не замечает.
На следующей неделе в понедельник, в десять часов утра, Вандрес вдруг взял шляпу и отправился к одному из своих коллег на улицу Алезия. Они поговорили о том, о сем, потом Вандрес спросил:
— Почему забрали Вемера?
— О, — ответил другой, — разве вам непонятно?
Вандрес покраснел.
— Да, да, конечно… Но все-таки скажите.
Он не любил Вемера, мелкого агента по продаже карточек-извещений. Человек без возраста, вечно в засаленном костюме.
— Он не носил звезды и сделал подчистку в своем удостоверении.