А он подвернётся, когда я доберусь до Хрустальной Розы — тогда у меня хватит сил исчезнуть из этого мира, подальше от Себастьяна и его видов на меня.
— Не получится, Кит, — последнее, что я услышала — его ласковый шёпот.
Утро наступило как-то сразу и быстро; я открыла глаза и поняла, что лежу в постели одна — радость от этой мысли смазалась самочувствием. Тело ломило, голова болела, во рту появилась сухость. Опа, приехали, неужто моя старая лихорадка подняла голову? Я села на кровати, и сразу узрела Себастьяна сидящим на стуле, и с ухмылочкой глядящим на меня.
— Доброе утро, Кит. Выспалась?
— Не сказала бы, что оно доброе, — буркнула я, откидывая одеяло и вставая.
Плевать, что я в чём мать родила перед Себастьяном, всё равно одеваться надо. Натянув рубашку, я старалась не обращать внимания на постепенное ухудшение собственного самочувствия — Хрустальная Роза дороже, я не собираюсь проваляться несколько дней и тем самым отдалить момент, когда артефакт будет в моих руках. Очень уж хочется поскорее удрать из этого мира.
— Ты как-то бледно выглядишь, Кит. Всё нормально? — посерьёзнел Себастьян.
— Да, — отмахнулась я.
Тут в дверь постучали, и раздался весёлый голос Эрика:
— Эй, любовнички! Спускайтесь, мы вас внизу ждём!
Я накинула плащ, взяла мешок, Себастьян тоже встал, и вдруг ухватил меня за локоть.
— Кит, я чем-то обидел тебя?
Выдернув руку, я сердито воззрилась на него.
— Слушай, у меня всё нормально, просто немного голова болит, и всё, ясно? Идём, пора.
Мы позавтракали всей компанией; видя мой хмурый вид, никто не стал доставать шуточками и остротами по поводу прошедшей ночи — и на том спасибо. Рысь ждала нас неподалёку от таверны, и я была жутко рада видеть кошку. Постепенно лес редел, похолодало, к вечеру пошёл снег, местность резко пошла вверх — начались горы. Рысь очень нас выручала, идя впереди и выбирая наименее заснеженные участки тропинки — где нам было всего по колено, а не по пояс. Эрик шёл передо мной, Себастьян — сзади, а лёгкий Дарий непринуждённо ступал по снегу рядом, проваливаясь разве что по щиколотку. Мне становилось всё хуже, а совсем плохо стало после ночёвки — правда, там с одного боку грела Рысь, с другого — Себастьян, но лихорадка брала своё. В результате, на второй день трудного пути у меня внеапно потемнело в глазах, колени подогнулись, и я осела в снег.
— Кит? — тут же рядом оказался Себастьян и взял меня на руки. — Ты заболела?..
Все остановились.
— Лихорадка… — слабо отозвалась я, трясясь от озноба. — Мне холодно, Себастьян…
Он только крепче прижал меня к себе.
— Нужно убежище, — Дарий зябко повёл плечами. — Похоже, метель начинается.
Тут Рысь зубами ухватила край плаща Себастьяна и потянула за собой.
— Идите, она поможет… — меня уже затягивала жаркая чернота, я соображала с превеликим трудом.