— «Удовлетворитесь тем, что сами хорошо выглядите, и оставьте своего мужа в покое».
Чтобы положить конец этой перебранке, и смягчить явное раздражение своей невестки, Эмма (хотя и не была расположена относиться к подобной чепухе снисходительно) начала восхищаться ее платьем. Это немедленно внесло успокоение.
— «Вам нравится?» — сказала она». — «Я очень счастлива. Им чрезвычайно восхищались, но я иногда думаю, что узор слишком крупный. Я завтра утром одену другое, которое, думаю, вам понравится больше этого. Вы видели платье, которое я отдала Маргарет?»
Обед начался, и за исключением моментов, когда она глядела на голову своего мужа, миссис Роберт была весела и беспечна, журя Элизабет за изобилие на столе, и решительно протестуя против появления жареной индейки, которая единственная не наличествовала на столе.
— «Я прошу и умоляю, чтобы индейка сегодня не появлялась. Я действительно безумно напугана количеством блюд, которое мы уже съели. Пусть у нас не будет индейки, я тебя заклинаю».
— «Моя дорогая», — ответила Элизабет, — «индейка жарится, и может быть принесена с тем же успехом, что и остаться на кухне. Кроме того, если она разрезана, я надеюсь, что отец, может быть, соблазнится съесть немного, так как это его самое любимое блюдо».
— «Можешь принести ее, моя дорогая, но уверяю, что я не дотронусь до нее».
М-р Ватсон не чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к компании за обедом, но его уговорили спуститься вниз и выпить чай со всеми».
— «Я хочу, чтобы мы поиграли в карты нынче вечером», — сказала Элизабет миссис Роберт, после того как увидела ее чрезвычайно удобно устроившейся в его кресле.
— «Только без меня, моя дорогая, я прошу. Ты знаешь, я не играю в карты. Я думаю приятный разговор намного лучше. Я всегда говорю, что карты хороши иногда, чтобы разрушить чопорность, но они не нужны в кругу друзей».
— «Я подумала, что иногда они способны развлечь отца», — ответила Элизабет, — «если тебе это не было бы неприятно. Он говорит, что его голова не вынесет виста, но возможно, если мы составим партию, он, может быть, соблазнится посидеть с нами».
— «Все что угодно, моя дорогая. Я вся к твоим услугам. Только не заставляй меня выбирать игру, вот и все. В Кройдоне из таких игр в ходу нынче только спекуляция, но я могу поиграть во что-нибудь еще. Когда дома только одна и две из вас, вы, должно быть, испытываете трудности, чтобы развлечь его — почему бы вам не уговорить его сыграть в криббедж? Мы с Маргарет играли в криббедж все вечера напролет, если не были приглашены».
В этот момент послышался отдаленный звук кареты, его было слышно всем, он стал явственнее, карета определенно приближалась. Для Стэнтона этот звук был необычным в любое время дня, так как деревенька не лежала на большой дороге, и не имела других благородных семейств, кроме ректорской. Колеса быстро приближались, через две минуты нетерпеливого ожидания был получен ответ: они без сомнения остановились у садовых ворот пастората.
— «Кто бы это мог быть? Это определенно почтовая карета. Это может быть только Пенелопа. Возможно, ей представилась какая-то неожиданная возможность вернуться».
Некоторое время все оставались в неопределенности. Послышались шаги, вначале по мощеной дорожке, которая проходила под окнами дома к входной двери, и затем в прихожей. Это были шаги мужчины. Это не могла быть Пенелопа. Это должно быть был Сэмюэль. Дверь открылась и обнаружила Тома Масгрейва в дорожной одежде. Он был в Лондоне и сейчас ехал домой, сделав полмили крюку, чтобы провести десять минут в Стэнтоне. Он любил преподносить людям сюрпризы, нанося неожиданные визиты в самое неподходящее время, а в настоящем случае у него был дополнительный мотив: получить возможность рассказать мисс Ватсон, которая, как он знал, должна была быть очень занята после чая, что он едет домой к 8-ми часовому обеду. Однако то что произошло, не могло удивить других больше, чем был удивлен он сам, когда вместо обычной маленькой гостиной распахнулись двери лучшей комнаты, стены которой были на фут больше любой другой комнаты, и он увидел кружок нарядных людей, рассевшихся согласно своему рангу около огня, и мисс Ватсон, сидящую за лучшим пембруком с лучшим чайным сервизом. Он постоял несколько секунд в молчаливом изумлении.
— «Масгрейв!»- воскликнула Маргарет с нежностью в голосе.
Он опомнился и прошел вперед, выражая радость, что нашел такую компанию друзей, и благословляя свою фортуну за нежданную милость. Он пожал руку Роберту, поклонился и улыбнулся всем леди, все это проделал очень мило, но что касается особенного обращения или чувства, направленного на Маргарет, Эмма, которая тайком наблюдала за ним, не заметила ничего, что бы не оправдывало мнения Элизабет, хотя сдержанные улыбки Маргарет выдавали, что она принимает этот визит на свой счет. Его без больших усилий уговорили снять свое пальто и выпить с ними чаю. «Ибо», — заметил он, — «будет ли он обедать в 8 или в 9 не имеет большого значения», и небрежно опустился рядом с Маргарет на стул, заботливо для него приготовленный. Таким образом она спрятала его от своих сестер, но немедленно защитить его от притязаний брата было не в ее власти, ибо так как он приехал непосредственно из Лондона, покинув его всего четыре часа назад, то должен был сделать подробный отчет о последних новостях и злободневных суждениях, перед тем как Роберт смог допустить, чтобы его вниманием завладели женщины, со своими не государственными и менее важными расспросами. Наконец, однако, он освободился настолько, чтобы услышать мягкое обращение Маргарет, она выражала свои опасения о его самом ужасном, чудовищном путешествии в потемках и по холоду.
— «Решительно вы не должны были выезжать так поздно».
— «Я не мог сделать этого раньше», — ответил он. — «В Бедфорде друг меня задержал разговорами. Для меня все часы равны. Как давно вы в деревне, мисс Маргарет?»
— «Мы приехали только нынче утром. Мои добрые брат с сестрой привезли меня домой именно этим утром».
— «Это необычно, не так ли? Вы уезжали надолго, не правда ли? На две недели, я полагаю?»
— «Вы можете называть две недели длительным сроком, м-р Масгрэйв», — сказала едко миссис Роберт, — «но мы считаем, месяц — очень коротким. Я уверяю, мы привезли ее домой через месяц совершенно против своей воли».