— «Фу-ты, ну-ты! Как это случилось, что лорд Осборн навестил нас? Я прожил здесь четырнадцать лет, и никто из этой семьи не почтил меня вниманием. Это какая-то выходка этого бездельника Тома Масгрейва. Я не могу нанести ответный визит. Я не стал бы этого делать, даже если б мог».
При следующей встрече с Томом Масгрейвом ему было поручено передать извинения в Осборн Кастл под благовидным предлогом плохого состояния здоровья м-ра Ватсона.
Неделя или даже десять дней умчались прочь после этого визита, когда новая суматоха прервала на половину дня спокойное и нежное общение двух сестер, чье взаимное уважение возрастало по мере их близкого знакомства друг с другом, неизбежного при тесном общении. Первое обстоятельство, которое нарушило эту безмятежность, было получение письма из Кройдона, возвещающего о скором возвращении Маргарет, и приезде на два — три дня м-ра и миссис Роберт Ватсон, которая обещала навестить своих домочадцев и хотела увидеть их сестру Эмму. Ожидание этих событий наполняло мысли сестер в Стэнтоне, и занимало часы, по крайней мере, одной из них, ибо Джейн была женщиной с состоянием, подготовка к ее приему была делом нешуточным, а так как у Элизабет всегда было больше желания, чем умения вести домашнее хозяйство, то она ничего не могла сделать без суматохи. Четырнадцатилетнее отсутствие сделало всех братьев и сестер чужими для Эммы, но в ее ожидании Маргарет было нечто большее, чем неловкость такого отчуждения, она слышала такое, что заставляло ее страшиться ее возвращения, и день, когда вся компания приехала в Стэнтон, казался ей возможно последним днем покоя в доме.
Роберт Ватсон был стряпчим в Кройдоне, его дела шли успешно, и он был доволен этим обстоятельством, а также женитьбой на единственной дочери стряпчего, у которого он был клерком, с шестью тысячами приданного. Миссис Роберт была не менее довольна обладанием шестью тысячами фунтов и очень модного дома в Кройдоне, где она устраивала светские вечера и красиво одевалась. В ее внешности не было ничего примечательного, ее манеры были развязными и самоуверенными. Маргарет не была обделена красотой, обладала стройной привлекательной фигурой, и чего-то не хватало скорее выражению ее лица, чем ее чертам, но резкое и хмурое выражение ее лица сильно мешало чувствовать ее красоту. Как при каждом шансе показать себя, при встрече со своей долго отсутствовавшей сестрой, она была полна любви, и ее голос был сама вежливость, она постоянно улыбалась и медленно произносила слова, когда хотела выказать удовольствие.
Она была так «рада видеть дорогую, дорогую Эмму», что в течение минуты едва могла произнести хоть слово.
— «Я уверена, что мы будем лучшими друзьями», — заметила она с большим чувством, как только они вместе сели. Эмма не нашлась, что ответить на такое заявление: она не могла отвечать в такой же манере, в какой оно было сделано. Миссис Роберт Ватсон разглядывала ее с весьма фамильярным любопытством, в момент встречи ей прежде всего пришла на ум потеря тетушкиного состояния, и она не могла не почувствовать насколько лучше быть дочерью джентльмена с собственностью в Кройдоне, чем племянницей немолодой женщины, променявшей ее на ирландского капитана. Роберт был беззаботно добродушен, как положено процветающему человеку и брату, и больше был расположен заниматься с посыльным, нещадно ругая беспримерное повышение стоимости почты, и обсуждая сомнительную полукрону, чем приветствовать сестру, которая не обещала для него выгоды.
— «Ваша деревенская дорога просто мерзость, Элизабет», — сказал он, — «даже хуже, чем была. О, небо! Если бы жил рядом с вами, я бы потребовал с ней что-нибудь сделать. Кто нынче инспектор?»
В Кройдоне осталась маленькая племянница, о которой затем осведомилась добросердечная Элизабет, очень сожалевшая, что ее не было со всеми.
— «Ты очень добра», — ответила ее мать, — «и я тебя уверяю, было очень трудно уехать без Августы. Я была вынуждена сказать, что мы собираемся только в церковь, и обещала сразу же вернуться к ней. Но ты знаешь, ее нельзя было бы привезти без ее няни, а я особенно слежу за тем, чтобы за ней как следует присматривали».
— «Милая маленькая крошка!», — воскликнула Маргарет, — «разлука с ней разбила мое сердце».
— «Почему же ты тогда так спешила уехать от нее?» — воскликнула миссис Роберт. — «Ты просто нечестная. Я ссорилась с тобой всю дорогу, разве не так? О таком визите я никогда не слыхала! Ты знаешь, как мы рады видеть любую из вас, если визит продолжается месяцами. И я прошу прощения (с саркастической улыбкой), что мы не смогли сделать Кройдон приятным этой осенью».
— «Моя дражайшая Джейн, не одолевай меня своими насмешками. Ты знаешь, что привело меня домой, пожалей меня, умоляю тебя. Я не подходящий объект для твоих острот».
— «Хорошо, я только прошу тебя не настраивать своих соседок против Кройдона. Если ты попридержишь свой язык, возможно, удастся уговорить Эмму вернуться вместе с нами и остаться до Рождества».
Эмма горячо поблагодарила.
— «Я уверяю, что у нас в Кройдоне очень хорошее общество. Я не часто посещаю балы, на них чрезвычайно смешанное общество, но на наши вечера собираются только избранные. На прошлой неделе в моей гостиной было семь столов. Вы любите сельскую местность? Как вам нравится в Стэнтоне?»
— «Очень», — ответила Эмма, подозревая, что развернутый ответ был бы уместнее. Она видела, что невестка сразу же стала ее презирать. Миссис Роберт Ватсон просто не знала, в каком доме Эмма жила в Шропшире, и была уверена, что у тетушки никогда не могло быть шести тысячи фунтов.
— «Как очаровательна Эмма», — с самым томным видом сказала Маргарет миссис Роберт шепотом.
Эмма была совершенно подавлена подобными манерами, и они не стали нравится ей больше, когда она услышала, как пять минут спустя Маргарет сказала Элизабет резким отрывистым тоном, совершенно не похожим на первоначальный:
— «Ты слышала о Пенелопе, с тех пор как она уехала в Чичестер? Я получила письмо на другой день. Я не подозревала, что она способна на такое. Я думаю, что она вернется назад «мисс Пенелопой», как и уезжала».
Таким, как она опасалась, станет обычный голос Маргарет, когда новизна ее появления сотрется, тогда тон поддельной чувствительности будет уже не нужен.
Леди были приглашены наверх, чтобы переодеться к обеду.
— «Я надеюсь, Джейн, что ты найдешь все достаточно удобным», — сказала Элизабет, открывая дверь в отдельную спальню.