Уборщицу опросили двадцать пять раз: как ей удалось обнаружить пропавшую ценность, на что та, устав показывать, как разметала паутину, начала натурально огрызаться.
— А вы могли не заметить ценную картину в прошлый раз? — допытывались оперативники.
— Ну откуда я знаю? — невежливо ответила и так же посмотрела Нинель Константиновна. Намеренно упустив из виду, как столкнулась с Геннадием Бертрановичем прошлой ночью на выходе. У них ещё произошёл занимательный разговор, когда на его просьбу показать, где стояла украденная картина, Нинель Константиновна Гриб, убеждённая что говорит с привидением, с удовольствием впустила его в музей.
— Что это? — проходя мимо экспонатов, спрашивал любопытный Геннадий Бертранович. И замирающая от страха Нинель Константиновна отвечала, как заправский экскурсовод, пока они не дошли до самого пыльного угла в запаснике, где стояла вышеозначенная пропавшая картина.
— Что это? — ещё спросил Геннадий Бертранович, поднимая с пола заржавленный тесак.
У Нинели Константиновны чуть не отнялись ноги от подкатившего ужаса, но она всё-таки прошелестела:
— Головорез…
— Головорез? — изумленно переспросил Геша, ставя картину на прежнее место. — Зачем?
— Его нашли в местной пыточной камере, — пересохшими губами, объяснила Нинель Константиновна.
— Им резали головы? — спросила Суэтин, укладывая головорез обратно в угол.
— Нет, — помотала головой Гриб.
— А что же делали?.. — уточнил Геша.
— Отрезали, — пожала плечами уборщица, ещё тогда окончательно и бесповоротно решив: про Гешин фантом никому не рассказывать.
… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …
— Это она, — сказал Дауд Соломонович, бывший хранитель музея, которого разыскали на даче. — Я единственный, кто её видел.
— И что там было? — навскидку спросили его, не показывая холста в полную величину.
— Ножки от шкафа… — начал перечислять Гречишников.
Оперативники переглянулись.
— Мы спасены, — безмятежно вздохнул начальник ОВД Стрепенюк через час после допроса Нинели Константиновны Гриб и Дауда Соломоновича Гречишникова. — Месяц поисков наконец дал результаты, и неважно, что картину подкинули, и уж совсем ерунда, что на ней нарисовано совсем не то, что перечислил Дауд Соломонович, а нечто совсемушки другое. Тоня, чаю!
— Чаю ему, — наливая в стакан крутого кипятку, проворчала Тоня. — Вам с сахаром? — спросила она через полминуты.
— Восемь кусков. Я сам размешаю, — пообещал полковник Стрепенюк.
Ершовский мост был построен в одна тысяча девятьсот первом году и с тех пор простоял никем не ремонтируемый сто лохматых лет! И вот время его жизни подошло к концу — трещина с каждым часом увеличивалась на глазах!