— А ты? — спросил Геша.
— Так я живой, — подумав, сказал Гречишников.
— А ты уверен? — наклонился к нему Геша.
— Нет… то есть — да! — выкрикнул Дауд Соломонович.
— А чего пьяный-то?
Они сели на лавочке под вязом и поговорили.
— Я нарисую, а ты подкинешь, ладно?
— Ты разве художник?! — вгляделся в него Гречишников. Но ничего не увидел: вяз — очень тёмное дерево.
— Конечно, — лаконично ответил Суэтин и спросил: — А что, не заметно?
— Ну дела, — почесал нос Дауд Соломонович и накренился к вязу.
На том и расстались.
Под вязом в горячке лежал крыс Тимофей. «Про какой холст, интересно, они говорили?» — подумал Тимофей и потерял сознание.
— Местная милиция известна своей алчностью, — предупредил папского представителя московский референт. Над Ватиканом шёл грибной дождь.
До посещения России Римским Папой осталось всего ничего — две недели.
В городе отцветали маки.
— Скоро начнут падать яблоки, — сообщали горожане друг другу.
Лето продолжалось.
На улицу вышел очень тучный человек и огляделся.
Утром какой-то садист включил ровно в шесть часов музыку и перебудил весь дом. Так весь день пошёл насмарку.
Если и был в Ершове человек, способный организовать убийство Геннадия Бертрановича, это был он самый. По фамилии Тминов.
Сам себя он называл «новый бедный», по аналогии с новыми богатыми, к которым принадлежал Суэтин.
Тминов, будучи в девяностом году председателем Ершовского горсовета, скупил оптом все крупные городские предприятия за три тысячи долларов, а потом продал за шестьдесят миллионов долларов. Провернул аферу, в чём ему помогли: тесть — главный ветврач района, жена — бывшая фининспектор и тёща — директор ершовского райпищеторга.