Я вздохнула и стиснула зубы, чтобы сдержать порыв и слезы.
Авария. Как банально. В середине зимы, когда много снега, и дороги покрыты льдом, это вполне обыденно и предсказуемо для всех. А еще, когда на небольшом, почти всегда пустом, ведь дорога-то за город, перекрестке сталкиваются две машины тоже вполне нормально. Для них. И снова напишут «не справился с управлением на скользкой дороге» и обо всем забудут. Об этом слышно каждый день по всем новостям. И информация воспринималась как само собой разумеющееся. А вот когда такое происходит в твоей семье. Почва действительно уходит из-под ног.
Отец был без сознания, и только перелом правой руки. А вот мама. Врачи вообще удивились, как она не скончалась на месте после таких ран и кровотечения, ведь скорая приехала далеко не сразу. Состояние очень тяжелое, в коме. И даже прогнозы врачи не делали, прочитав список того, что с ней. Спасало, что хоть перелома позвоночника не было, а вот вся правая часть — рука, нога, таз и ребра. Внутреннее кровотечение, сотрясение.
Страшно. Очень страшно.
И почему я не могла просто произнести два слова и полностью исцелить ее?!
Да, жизнь не справедлива, это уже заклейменный факт. И не зря это реальность, тогда как в игре сбываются все грезы, все возможности. От бессмертия, чудесного исцеления и свободы.
А это…
Месяц. Он пролетел буквально в тумане. Ночевках в больнице, в палате у мамы, куда ее перевели. Она так и не вышла из комы. Папа полностью ушел в работу, появлялся редко, сильно отдалился от всех, приходя раз в два-три дня. Зайдет, встанет у кровати и смотрит. А после уходит. Коля не лучше. Он буквально провалился в игру, проводя в ней почти целые сутки и не приходя на работу. Каждый переживал это по-своему.
— Ир, — в палату вошел высокий бледный парень с торчавшими в стороны короткими русыми волосами, которые давно следовало остричь. Осунувшееся лицо с синяками под уставшими глазами. В помятой серой одежде, а за спиной черный рюкзак, где он вечно таскал ноутбук с гарнитурой.
Я подняла на него взгляд и слабо улыбнулась. Сидела в глубоком кресле, поджав под себя ноги, и читала какую-то книжку, совсем не вникая в сюжет. Бумажные книги, редкость и сокровище нашего времени, когда все перешло в электронный формат. Но благодаря маме, которая работала в последней городской библиотеке, такие вещи еще сохранились и продолжали радовать любителей.
— Сегодня я подежурю, — проговорил тихо он. — Иди домой, наконец.
— Да, врачи уже предлагали тут и мне кровать выделить, — попыталась пошутить и проследила, как Коля прошел в комнату и сел в соседнее кресло, кладя рюкзак на стеклянный столик с металлическими ножками.
— Если дома появляться не будешь, то выделят. Да и не все же мне на «Дошираке» сидеть, — улыбнулся парень и расстегнул сумку, доставая бук.
— А чего ты сюда со своим железом пришел?
— Сегодня в одиннадцать по нашему времени релиз. А участники збт решили ивент замутить по фракциям, — пожал плечами брат и включил тонкое устройство. — Наши все, ордынцы, собираются в городе Клана Грома.
— Вот как, — поднялась с кресла и потянулась. — Тоже, что ли, вылезти, а то месяц не показывалась. Проветриться и освежить голову, — взгляд упал на кровать, где лежала мама. Тело в бинтах покрыто белым мягким одеялом, аппаратура мерно пищит. А лицо такое спокойное, умиротворенное…
— Иди, давай, а то и на тебя страшно смотреть. Как кикимора. Такая же, — усмехнулся Коля. — Там столько новостей за это время накопилось, разгребать долго будешь. Особенно тебя порадует информация для участников збт. Ты же десятый сделать не успела? Вот… Да и с этим воином, Арром пересекался. Спрашивал про тебя.
Хм. Еще помнил. Да и откуда брат знал о нем?..
Под моим пристальным взглядом парень сдался:
— Я ГМ или нет? Хотя да, всего лишь помощник, но это не отменяет того, что логи прочитывал, все изучал. Следить-то за вами, смертными, надо. Да и он подрос, в гильдию вошел нашу, вот и наткнулся.
Я покачала головой и принялась собираться.
Легкое, почти непринужденное, поведение, наигранные шутки и вялые улыбки. Да, на людях, в обществе, пройдет, а вот в семье вся боль видна. И эти взгляды, который с надеждой кидаются на кровать, и напряжение, с которым сидишь в кресле, готовый сорваться за помощью.