— Да я не умею!
— Садись же, садись!
А Ивасик то руку положит, то голову, а всё не садится, будто не умеет, а потом Алёнке:
— Ты покажи мне, как сесть, я и сяду.
— Да вот же как, гляди!
Уселась Алёнка на лопату, а Ивасик её — хлоп! — в печь, заслонкой закрыл, там она и изжарилась.
Выбежал Ивасик из хаты, вдруг слышит — ведьма идёт.
Он стремглав на явор влез, спрятался и сидит.
Вошла ведьма в хату, видит — нет Алёнки.
— Ну, проклятая девка! Только я из хаты, а она уже и умчалась. Вот я задам тебе! Что ж, сама пообедаю. Вытянула из печи жаркое, наелась, пошла улеглась под явором и ну качаться:
— Покатаюсь, поваляюсь, Ивасикового мясца наевшись.
А Ивасик не вытерпел да с явора ей:
— Покатайся, поваляйся, Алёнкиного мясца наевшись!
— А, как ты тут, такой-сякой разбойник! Погоди же, всё равно съем я тебя!
И принялась ведьма явор грызть; грызёт и зубами щёлкает. Видит Ивасик, плохи дела, а тут глядь — гуси летят. Он им:
А они говорят:
— Нам некогда, пусть тебя задние возьмут.
И полетели. А ведьма всё грызет, аж трясётся явор.
Подлетели задние гуси, Ивасик к ним:
— Пусть тебя последняя возьмёт! — сказали да и полетели.
А ведьма уже так явор подгрызла, что он наклонился, вот-вот упадёт.
А тут летит гусочка; одно крылышко у неё перебито, от стаи она отбилась да так сама позади и летит. Ивасик заплакал и к ней: