— Ладно, резюмирую для тебя. Предположим, ты меня загипнотизировал. Пока я нахожусь в трансе, ты говоришь мне, что мною будет управлять капитан Грант. Все, что я обычно делал бы под гипнозом, я стал бы делать по указаниям Гранта. Это упрощение, но незначительное. Кстати говоря, он в свою очередь может передать этот контроль сержанту Андерсону, тот — лейтенанту Хиллу и так далее. Если захочешь, контроль надо мной может быть возвращен тебе.
— Черт побери, — сказал я. — Ты меня не разыгрываешь?
Он, похоже, несколько разозлился.
— О, ради бога, Марк. Нет, я тебя не разыгрываю.
— А что, если я передал бы контроль Гранту, а он приказал бы тебе выпрыгнуть из окна? Ты бы выпрыгнул?
— Нет. По крайней мере я думаю, что из окна я не выпрыгнул бы, как и не ткнул бы ножом моего помощника, но я принадлежу к тем, кто твердо уверен, что загипнотизированного человека можно заставить причинить вред или самому себе или кому-либо другому. Хотя для этого потребуется подготовка и тренировка. Если, скажем, Грант без всякой подготовки приказал бы мне прирезать моего помощника или выпрыгнуть из окна, я, наверное, сразу бы проснулся, то есть вышел бы из транса. Может у меня даже был бы припадок.
— Черт бы меня побрал. А если бы тебя подготовили, как ты говоришь?
— Ладно, предположим, что в течение месяца или двух мне в ходе сеансов гипноза внушали бы, что мой помощник маньяк-убийца, который поклялся убить меня и что я должен убить его в целях самообороны. Более того, что он убил дюжину людей, изнасиловал нескольких женщин, совращал детей и так далее. Понял идею? Потребуется опытный гипнотизер и длительная подготовка, но в нужное время я мог бы его убить. Я убежден, что это возможно, хотя некоторые мои коллеги со мной не согласны. Видимо, наши разногласия никогда не будут разрешены.
— Почему?
Он улыбнулся.
— Предположим, с помощью гипноза я заставил субъекта убить другого человека. Я доказал правильность своей теории, но кому я могу этим похвастаться? Могу я опубликовать подробные данные об эксперименте в «Журнале общей психологии»? — Он сделал паузу. — Но я уверен, что это возможно. Особенно, если выберу гангстера или наемного убийцу. Легче преодолеть его сопротивление. Человек, который привык убивать, не будет яростно сопротивляться внушению, что он должен убить еще одного.
Он умолк и на мгновенье в комнате воцарилась тишина.
Потом я сказал:
— Пожалуй, понятно. Предположим, однако, что вся эта идея ему не понравится?
— Ты забываешь, Марк. Он об этом ничего не знает.
Меня пробрала легкая дрожь.
— Брюс, — сказал я. — У меня от тебя мурашки по телу.
— Это все теория, по крайней мере настолько, насколько я имею к этому отношение. Хотя она и могла быть опробована много раз, я об этом никогда не узнаю. Теперь насчет Джея Уэвера. Я буду исходить из предположения о том, что его попугай появился в результате гипнотического внушения. Предположим, что Джею приказали посетить мою контору вчера. Сделал бы он это?
— Не вижу причин, почему бы нет. Если бы он этого не сделал, он мог бы стать неврастеником.
— Неврастеником? Почему?
— Ну, воздействие внушения намного сильнее влияния какой-то идеи, неожиданно пришедшей тебе в голову. Если ты будешь сопротивляться, то внушение будет беспокоить тебя до тех пор, пока ты его не выполнишь. Я сейчас вспоминаю один эксперимент, который проводил давным-давно. Я сказал субъекту, который легко поддавался гипнозу, что после того, как он проснется, он отдаст мне свою рубашку, когда я произнесу: «Фи, фай, фоу, фам». Я его разбудил, мы немного побеседовали и в конце концов я сказал: «Фи, фай, фоу, фам». Я специально подобрал эти слова, которые показались бы ему странными и привлекли бы его внимание, хотя и обычная фраза сошла бы. Ну так вот, он встал и начал расстегивать рубашку. Потом остановился, ухмыльнулся и сел. До него дошло, что это результат внушения — он раньше испытывал такие ощущения — и сразу почувствовал его притягательную силу, заставлявшую что-то сделать. Он не помнил внушения, так как находился в тот момент в трансе, однако распознал его воздействие. Я признал его правоту и спросил, что он собирается делать.
Он держался три часа, стал нервным, раздражительным, выкурил почти целую пачку сигарет, в конце концов перестал разговаривать. Пот с него градом катился, а руки не отрывались от рубашки. Наконец он содрал ее с себя и бросил мне. После этого сразу же успокоился. Я считал этот эксперимент особенно интересным, поскольку сила внушения обычно несколько ослабевает, если субъекту о нем известно.