— Тогда давай разыграем, кому начинать, — сказал Стас.
— Чего это мы будем разыгрывать? — удивился я. — Щетка-то моя.
— Тоже мне собственник, — хмыкнул он. — У друзей не бывает своего и чужого.
— Может, тогда и бабушка у нас общая? — поинтересовался я.
— Это нечестно, — сказал Стас. — И если уж на то пошло, то шары выменял не ты.
— Спасибо тебе в шляпе! — заорал я. — Нужно было транзистор доделывать, а не менять его без спроса.
В конце концов мы отшвырнулись на целую тысячу километров. Но я даже рад, что мы отшвырнулись. Надоело!
Теперь я играю на бильярде с Юриком. С ним мы не ругаемся. Я хоть сто раз буду бить по шарам, Юрик и слова не скажет. Юрик меня уважает.
Ева закончила про металлолом и перешла к следующему вопросу.
— А где же ваша сознательность, — отчитывала она, — если вы совершенно завалили работу в подшефном детском саду? Разве это по-пионерски?
Я, как по нотам, мог расписать, что будет дальше. Сейчас Ева приведет положительные примеры и сделает выводы. Потом она спросит, какие есть предложения. С предложением, разумеется, вылезет пискля Муся, которую сегодня с четвертого урока вызывали в пионерскую комнату. Затем класс единодушно примет Мусино предло-жение — и можно будет расходиться. — «Ж» четыре, — шепнул Юрик.
— У кого есть предложения? — спросила Ева.
— Разрешите мне, — пискнула Муся. — Я предлагаю всем отрядом собирать для детишек клюкву.
Ух ты! Такую ноту даже я не предвидел. Вражеский снаряд саданул точнехонько в пороховой погреб моего сторожевика.
— Уу-у! — загудел класс.
Я гудел громче других. К полутора тоннам металла, которые я должен был где-то раздобыть, мне на закусочку не хватало только клюквы.
— Если каждый пионер нашей школы соберет по килограмму клюквы, — продолжала пищать Муся, — то детскому садику хватит на целую зиму.
«А если каждый, — подумал я, — соберет по полторы тонны, то детскому садику хватит на тысячу пятьсот лет».
Я ушел из школы злой, как леопард. Юрик плелся сзади. У него даже лицо вытянулось от нетерпения.
— Послушай, — наконец пробормотал он, — а где они лежат, эти полторы тонны, которые только осталось перевезти? Далеко?
Я не зарычал и не треснул его портфелем. Я прошипел:
— Рядышком.