— Явление Христа народу, — сказал Олег Григорьевич, жужжа киноаппаратом. — Странно лишь, Антон, что ты держишь ракетки не в зубах.
За спиной физика стояла председатель совета лагеря Римма Ясевич. Сурово сдвинув брови, она сказала:
— Имей в виду, Тонечка, это тебе так просто не сойдет.
Антоше никогда ничего не сходило. Он уже давно привык к этому. Но ракетки ему тоже нужны были позарез. Вчера после прополки брюквы Женька Струменский всех подряд обыгрывал в бадминтон. А Антоша стоял «на мусор». Люся Кибиткина упрашивала пустить ее без очереди, но Антоша ее не пустил. Он сам хотел высадить Женьку, чтобы сыграть с Люсей. Но разве Женьку высадишь? Женька в два мига общелкал Антошу.
Потом Женька «общелкивал» Люсю и подсмеивался над ней. Он все время над всеми подсмеивается. У него, конечно, и глаза выразительные, и на артиста Баталова он смахивает, и зубы у него не гнилые, как у Антоши, а ровные и белые. Только будь у тебя хоть какие зубы, все равно нехорошо подсмеиваться над людьми.
Антоша спрятал под рубашку ракетки и отправился разыскивать Люсю. Люся сидела за палатками на перевернутом ведре и читала журнал «Экран». Она мечтала стать кинозвездой. Даже синяя лента в ее волосах была повязана в точности, как у какой-то знаменитой актрисы.
Люся подняла на Антошу синие глаза и спросила:
— Что, уже горн на обед был?
— Нет еще, — просопел Антоша, вытаскивая из-под рубахи ракетки. — Перекинемся?
Он постукивал ракетками по ладони. В груди у него тоже что-то постукивало. Он уже целую неделю мечтал сыграть с Люсей.
И тут случилось такое, от чего кто угодно не вытерпел бы.
— Мне некогда, Антоша, — возразила Люся. — Мне еще нужно с Женей Струменским кое-что к вечернему «Огоньку» приготовить.
Во как! Антоше из-за этих ракеток чуть ухо не отдавили, а ей некогда. И опять со своим Женей!
— Да что ты приклеилась-то к нему?! — взорвался Антоша. — До потери сознательности влюбилась, да?
Люся вытаращила синие глаза, вскочила и закрылась журналом. Загрохотало ведро. Люся бросилась к палатке, споткнулась о веревку и упала. Плечи и спина у нее вздрагивали.
И тотчас перед Антошей вырос Женька Струменский. На упругих Женькиных щеках сияли веселые ямки.
— Сударь, — важно произнес он, — вы меня оскорбили, защищайтесь.
— Клоун фиговый! — завопил Антоша и треснул по красивой Женькиной голове сложенными вместе ракетками. — Питекантроп крупнозернистый!
Невозмутимый Женька насупился и сказал:
— Я требую удовлетворения.
— Чего? — растерялся Антоша. — Какого удовлетворения? Драться, что ли, хочешь?
— Совершенно точно, — подтвердил Женька. — Но, разумеется, не на кулаках. Я слабеньких не бью. Я тебя разделаю под орех культурным способом. Чтобы больше не обзывался.