"…Только столкнувшись с японскими истребителями мы поняли, ЧТО представляем собой, сидя в "буффало", этой винной бочке, которую "зеро" превосходил в скорости, скороподъёмности и во всем остальном, о чем написано в наставлении по ведению боя на истребителе. Японский "зеро" мог плести вокруг наших истребителей тончайшие кружева, и я считаю, что командиры, которые посылали летчиков в бой на этих машинах, вполне могли отдавать себе отчет в том, что их можно считать погибшими еще до того, как они поднимутся в воздух…"
Brewster F2A "Buffalo"
Не лучше дело обстояло и с пикирующими бомбардировщиками — основой всей обороны героических островитян. По мнению летчиков, летавших на них, тихоходные "виндикейторы" с трудом поднимались в воздух, и летчики назвали их "вибраторами", потому что с корпуса этих самолетов из-за тряски постоянно отслаивались куски обшивки. Устрашающие "летающие крепости" Б-17 — последний вопль американской конструкторской мысли, вообще ни на что не оказались годны. В ходе сражения Б-17, в отличие от других типов самолётов, не потеряли ни единой машины, но только лишь потому, что в целях собственной безопасности летали на такой высоте, откуда попасть бомбой в движущийся корабль также сложно, как и камнем в летающую муху: из сброшенных ими на японские корабли почти тысячи тонн бомб в цель не попала ни одна.
Но больше всего шума, конечно, было вокруг подготовки летного состава: почти все пилоты только-только закончили авиашколы, куда были взяты по экстренному призыву за несколько месяцев до сражения, а многие из них не то что не участвовали ни в едином бою, а вообще впервые видели вооруженный самолет. Учитывая то обстоятельство, что главную оборонительную мощь Мидуэя составляла авиация, можно только поражаться, пытаясь сообразить, на какую такую ПОБЕДУ рассчитывал Нимитц, набирая всю эту гвардию!
На авианосцах все было примерно также. Адмиралу было прекрасно известно, что его самолеты никоим образом не могут соревноваться с японскими по качеству. Потому разработанный им план был до примитивности прост: подпустить японцев к острову, а затем застать их врасплох, попытавшись нанести по ним удар до того, как они успеют поднять свои самолеты в воздух с палуб авианосцев. Единственный козырь, который был в руках у Нимитца, так это святая уверенность в том, что японцы и не догадываются о приготовлениях ко встрече, ведущихся на Мидуэе. Ну и конечно же — знаменитая интуиция американского адмирала, которую потом историографы всего мира превознесут до небес.
И вот чудо: с самого начала всё пошло именно так, как задумал Нимитц. Хотя японцы поняли, что обнаружены, находясь еще в семистах милях (почти 1300 км) от Мидуэя, когда на горизонте замелькали разведывательные "каталины" американцев, они и не подумали сделать из этого открытия никаких умных выводов, а только "расстроились", как писал потом в своем дневнике один японский моряк, тем фактом, что их армаду так рано засекли. К тому же подводные лодки, которые должны были наблюдать за американским флотом, вышедшим из Пирл-Харбора для противодействия японцам, прошляпили его! Конечно же, это тоже входило в планы Нимитца. А еще он был уверен в том, что воздушная разведка адмирала Ямомото не обнаружит той кучи самолетов, которая гнездилась на острове накануне боя. Но, если даже японцы и на самом деле не догадывались о присутствии в районе Мидуэя вражеских авианосцев, то о НАЗЕМНЫХ самолетах догадаться должны были наверняка — урок Уэйка, при захвате которого японский флот потерял от воздействия авиации боевые корабли, не мог не заставить их задуматься. Однако Ямомото почему-то этих самолетов не боялся. И правильно, вообще-то делал, если учесть их качество.
Когда передовое авианосное соединение под командованием адмирала Нагумо — ветерана Пирл-Харбора — подошло к Мидуэю на расстояние 200 миль, с палуб четырех ударных авианосцев взлетело 108 самолетов, чтобы уничтожить на острове все, что могло бы помешать высадке десанта. Почти одновременно с Мидуэя взлетело ровно столько же американских бомбардировщиков и направилось к японской эскадре со встречным визитом. Но, в то время, как японцы буквально стерли с лица земли оборону защитников острова, сами американцы не добились НИ ОДНОГО попадания в японские корабли. Более того — подавляющая часть их была сбита еще задолго до того, как они вообще приблизились к цели на расстояние прямой видимости. Малочисленное истребительное прикрытие, состоявшее из "летающих гробов", было уничтожено в первые же секунды боя, а остальные 80 торпедоносцев и бомбардировщиков были рассеяны японскими "зеро" по всему океану и добиты методическим огнем 20-миллиметровых авиационных пушек. Японские асы, которым не приходилось даже особо прицеливаться, поражались тому вопиющему дилетантству, с каким были произведены все американские атаки. Нападающие даже не пытались маневрировать, разнотипные самолеты мелкими группами и группками появлялись из-за горизонта с одного направления, и все они просто неслись на неприятельскую эскадру, не сворачивая, в какой-то страшной и крайне безумной надежде на то, что им удастся добраться хоть до одного японского корабля. Впрочем, один американский самолет все же прорвался через шквальный заградительный огонь, он сбросил торпеду и та, по японским данным, даже попала в крейсер "Нагара", но не взорвалась. Это было и всё. Остальные американцы таким снайперским мастерством не отличились…
Самое подозрительное во всей истории, так это то, что командир ударного авианосного соединения адмирал Нагумо до самого последнего момента, судя по рассказам его современников, даже и не подозревал о присутствии в пределах досягаемости его авиации американских авианосцев, хотя его многочисленные разведывательные самолеты шныряли везде, куда только могли долететь. Только после того, как первая японская ударная группа отбомбилась по Мидуэю и легла на обратный курс, с одного из разведчиков наконец поступило сообщение о том, что им обнаружен американский флот. Казалось бы — это должно было быть Нагумо откровенным предупреждением о том, что пора наконец заняться и американскими кораблями… Но этот человек, прославленный боевой адмирал, который за полгода войны не совершил ни единой ошибки, начинает вдруг раздумывать над тем, стоит ли ему отдать приказ на перевооружение имеющихся в его распоряжении самолетов торпедами и бронебойными бомбами, или лучше оставить на них фугаски, приготовленные против окопов Мидуэя. Он даже не придал особого значения возможности присутствия в районе вражеских авианосцев, хотя и потребовал от пилота-разведчика уточнить типы обнаруженных кораблей. Из этого можно заключить, что он НЕ БОЯЛСЯ удара и американских авианосцев, как не испугался налета береговой авиации.
А дальше неожиданно произошло досадное и непоправимое. Как только японские авианосцы приняли возвратившиеся бомбардировщики и отбили последнюю атаку неумелых американцев, на них с неба как коршуны свалились пикирующие бомбардировщики с "Энтерпрайза" и "Йорктауна". Финал боя был потрясающим: три ударных авианосца Нагумо в одну минуту были поражены бомбами и вспыхнули как бензиновые факелы. Четвертому авианосцу повезло немного больше — он находился не в пределах досягаемости американских самолетов, и потому спасся. Впрочем, счастье ему светило недолго. Не прошло и четверти суток, как он разделил участь своих собратьев.
После этого события ход сражения перешел в иную фазу. Ямомото, узнав о печальном конце эскадры Нагумо, прикинулся простаком и попытался сделать вид, что он тут не при чем, хотя и запретил критику в адрес погоревшего адмирала, и даже приказал начать оформлять на пораженца наградные листы якобы за проявленное"…перед лицом превосходящего противника мужество и отвагу!" Но ему прекрасно было уже понятно, что весь план с треском провалился, и настала пора сматывать удочки. Американцы, утопив в одном молниеносном броске все японские ударные авианосцы, вместо того, чтобы напустить на лишенную воздушного прикрытия японскую эскадру свои оставшиеся самолеты, тоже пустились наутёк в противоположном направлении, и минуя дымящиеся развалины Мидуэя вне пределов видимости, направились прямиком в Пирл-Харбор. Защитники атолла на свой страх и риск организовали из оставшихся у них самолетов воздушную разведку и выяснили, что вражеские линкоры повернули назад, к Японии. Это было для них удивительной новостью, но у них, в отличие от адмирала Флетчера, командующего удирающими авианосцами, не было больше ни одного самолета, способного на реальные действия: взять бомбы, догнать отступающего на большой скорости врага и потопить пару-тройку кораблей, не рискуя теперь нарваться на свирепых и беспощадных "зеро", которые к тому времени все уже покоились на дне океана. Правда, "летающие крепости", отделавшиеся в прошлом бою легким испугом, попытались разыскать японцев, но учитывая всю их предыдущую "работу", на успех надеяться не приходилось. Доблестные бомбардиры четырёхмоторных монстров только зря истратили все оставшиеся на острове бомбы, и "потопили" "крейсер противника", который на проверку оказался американской подводной лодкой "Грейлинг", срочно погрузившейся, чтобы не разделить участь японских авианосцев. Когда же 6 июля наконец стало ясно, что сражение ЗАКОНЧЕНО, а японские транспорты с десантом и на самом деле убрались с горизонта, в США была проведена невиданной мощи пропагандистская компания, направленная на восхваление мощи непобедимого американского оружия.
…С тех пор прошло почти 60 лет. За эти годы версия о причинах победы американского флота претерпела существенные изменения. Через некоторое время речь шла уже не о ПОБЕДЕ АМЕРИКАНЦЕВ, а о ПОРАЖЕНИИ ЯПОНЦЕВ. Сразу после войны, когда некоторые военные тайны потеряли свое значение и были обнародованы, все историки мира вдруг словно сообразили, что ни о каком превосходстве американского оружия в том бою не могло быть и речи, а что касается доблести и мужества, без всякого сомнения проявленных пилотами и моряками Нимитца, то они были потрачены абсолютно впустую. От "гениального" плана адмирала попахивало самой настоящей "трухой", а его хваленую интуицию, по словам многих скептиков, можно было бы засунуть подальше. Титулованные стратеги-теоретики не обнаружили в действиях Нимитца абсолютно ничего и отдаленно похожего на оригинальность. Для того, чтобы застать врага врасплох, подкравшись на большой высоте за облаками, приглушив моторы к вражеским кораблям, и стрелой спикировав на них, точно направить прямо в цель несколько бомб, никакого особого, нечеловеческого мужества или какой-то невероятной хитрости не требовалось — затем всех боевых пилотов, собственно, в авиашколах и готовят. Для этого требовалось только лишь УМЕНИЕ, но, как известно, большая часть людей Нимитца этого самого умения не проявила на всем протяжении боя, за что и поплатилась жизнями. Но не мог же в конце концов такой видный адмирал рассчитывать на умение пилотов только одной или двух эскадрилий, причем умение сомнительное, учитывая то, что даже в той атаке, приведшей к фатальному для японцев исходу, половина американских самолетов самым натуральным образом промазала, а некоторые из них якобы "по техническим причинам" потеряли свои бомбы еще задолго до подлёта к цели!
Изучая материалы, в той или иной степени касающиеся Мидуэя, многим исследователям так и не удалось до конца понять, в ЧЁМ ИМЕННО кроется тут загвоздка. Но не принимать же на самом деле на веру заявления "специалистов", что все произошло СЛУЧАЙНО!
Итак, самое главное на тот момент для американцев сражение было выиграно ими "случайно". Конечно, случайностей там и на самом деле хватало, причем случайностей поразительных, если не сказать — вопиющих. Можно не считать случайностью тот факт, что американцы раскрыли все планы мудрого Ямомото относительно захвата Мидуэя, но вот не случайно ли Ямомото всеми своими последующими действиями признал американцев за дураков, не способных учиться даже на собственных ошибках? Даже если он и на самом деле не подозревал о том, что все его планы раскрыты, он запросто мог догадаться, что даже от самых последних идиотов по ту сторону океана не укрылись бы приготовления японского флота к новой широкомасштабной операции. Тем более что против захвата Мидуэя с самого начала был японский Главный морской штаб, но Ямомото непременно захотелось разгромить остатки американского флота, и этот пустынный атолл, находившийся в стратегической близости от Пирл-Харбора, был, что называется, самым лучшим поводом к сражению. Но в таком случае, по разумению многих искренне сомневающихся, для того, чтобы выманить американцев с базы, не стоило так секретничать, как 7 декабря 1941 года, когда приготовления к операции и на самом деле нужно было скрыть от ничего не подозревающего врага…
Но не это, в конце концов, самое главное. Американцы сделали вид, что они и без посторонней помощи раскрыли сверхсекретные приготовления Ямомото, а Ямомото, в свою очередь, прикинулся, что об этом он и сам не имеет абсолютно никакого понятия. Он заставил своих подчиненных разработать безупречный план захвата острова и принялся приводить его в исполнение. Для начала он отправил далеко в океан подводные лодки, чтобы те выстроились в завесу между Мидуэем и Пирл-Харбором. Но все лодки, вопреки четкому и недвусмысленному приказу, почему-то пришли в район сосредоточения слишком поздно для того, чтобы выполнить свою задачу — американский флот уже ушел к Мидуэю, но японцы этого так и не узнали до самой кульминации всего сражения. Это загадка номер один, потому что от этого незначительного, как может показаться на первый взгляд, эпизода, зависело всё, и все это понимали — одни заранее, а другие эти осмыслили задним числом. Однако помимо подводных лодок у Ямомото были и прекрасные летающие лодки "каваниси", которые могли быстро долететь от Японии и до самого Пирл-Харбора, а с дозаправкой с подводной лодки — даже до Америки. Но адмирал почему-то и не подумал произвести разведку американской базы перед началом похода и вычислить наличие или отсутствие в ней флота противника — самой главной цели всей операции. Его не волновало даже возможное появление вражеских авианосцев в районе высадки десанта, да его, судя по производимым им накануне неизбежного сражения действиям, ВООБЩЕ ничего не интересовало, кроме соблюдения графиков отправки флота в поход. Когда напряжение окружающих Ямомото адмиралов достигло апогея, он собрал всех их в своей резиденции и запретил им волноваться, а брать пример именно с него самого. И это очень странно, особенно если припомнить его собственное заявление, которое Ямомото сделал в начале войны перед этими же адмиралами:
"…МЫ БУДЕМ ПОБЕЖДАТЬ ТОЛЬКО ПЕРВЫЕ ПОЛГОДА, НО У МЕНЯ НЕТ АБСОЛЮТНОЙ УВЕРЕННОСТИ В КОНЕЧНОМ ИСХОДЕ".
Нетрудно вычислить, что Пирл-Харбор и Мидуэй разделяют во времени как раз эти предсказанные адмиралом ПОЛГОДА. Но отпущенный им самим срок подошел к концу, а Ямомото спокоен, как египетская мумия. С чего бы это?
К слову сказать, спокоен также и Нимитц. Неизвестно, дошло ли до него в первое военное полугодие пророчество противника насчет неуверенности в конечном исходе войны, но никаких сомнений в победе у Мидуэя подчиненные у американского адмирала не наблюдают. Перед битвой он тоже сделал своего рода предсказание.
"МЫ НАНЕСЁМ УДАР ПО ЯПОНСКИМ АВИАНОСЦАМ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ВСЕ ИХ САМОЛЕТЫ БУДУТ НА ВЗЛЁТНЫХ ПАЛУБАХ!"
Вот его короткая, но весьма яркая речь, произнесенная тогда перед собственными адмиралами, и каждое слово из нее спустя несколько дней материализовалось самым непосредственным образом. Нимитц нисколько (НИСКОЛЬКО!) не удивился, когда в конце сражения узнал о полной победе. Откуда такое предвидение? Можно подумать, что они с Ямомото накануне войны согласовали все свои будущие действия и поклялись друг другу не отступать от совместного плана ни на шаг. Прекрасно зная состояние своей материальной части и подготовку лётного состава на Мидуэе и авианосцах, американский адмирал тем не менее не сомневается в полном успехе. Он знает НАВЕРНЯКА, ВОПРЕКИ ВСЕМ ПРОГНОЗАМ, что до самого сражения ни одна подлодка противника не обнаружит местоположение его авианосцев, и ни один разведывательный самолет противника не отличит его авианосцы от консервных банок…
Вооруженный перехваченным стратегической радиоразведкой подробным планом действий адмирала Ямомото, Нимитц, сидя в Пирл-Харборе, не видит повода для каких бы там ни было волнений. Он спокоен. Зато неспокойны его адмиралы. Неоднократно рискуя своими жизнями под бомбами и торпедами японцев в предыдущих боях, они не привыкли доверять настроению и прогнозам даже своих самых непосредственных начальников. Они прекрасно знают, например, как неимоверно трудно прорваться пикирующему бомбардировщику или торпедоносцу к любому японскому кораблю, прикрываемому хотя бы одним-единственным истребителем "зеро", даже если американский пилот мужественен до неимоверности и полон решимости таранить цель, но не отступить. Они не могут поверить в то, что их маленькую эскадру в любой момент не засекут японские патрули — и тогда вся мощь японского соединения обрушится на их несчастные три авианосца, один из которых — "Йорктаун" — так и не оправился от тяжелых ран, полученных им в предыдущем бою в Коралловом море. Когда все самолеты, вылетевшие с Мидуэя бомбить японскую эскадру, погибли, в дело вступила американская палубная авиация. У Нимитца оставалось только 215 самолетов против 350 японских, но вскоре все его торпедоносцы и большая часть истребителей, достигших японской эскадры, погибли также бесславно, как и мидуэйские самолеты. Кроме того, пятьдесят пикирующих бомбардировщиков с "Хорнета" так и не обнаружили цели, и понапрасну израсходовав всё горючее, тоже погибли на обратном пути в океане. Спрюенс был в отчаянии: авиагруппа "Хорнета" полностью истощилась, а на "Энтерпрайзе" оставалось только 16 пикирующих бомбардировщиков, да несколько истребителей воздушного патруля. Пора было уносить ноги, но адмирал имел приказ Нимитца не отступать, покуда не погибнет последний самолет. Впрочем, сам Нимитц на все сто был уверен, что до этого не дойдет.
У Флетчера дела были не лучше. Японские самолеты, добравшиеся наконец до его единственного авианосца, понаделали в палубе "Йорктауна" кучу больших и малых дыр, и потому на время пришлось прекратить все взлетно-посадочные операции. Благодаря этому авиагруппа "Энтерпрайза" пополнилась восемнадцатью пикировщиками Флетчера, совершившими на него вынужденную посадку. Однако самолетов все равно не хватало на то, чтобы атаковать хотя бы один корабль врага. Многие возвратившиеся из предыдущего рейда самолеты пришлось сбросить за борт — так сильно они были повреждены, а остальные нуждались в неотложном ремонте. Надежда была только на пикирующие бомбардировщики "донтлесс", не участвовавшие до сих пор в бою. Их оставалось ровно 50 штук — это были ПОСЛЕДНИЕ самолеты Нимитца. Они взлетели с двух авианосцев и отправились на поиски эскадры Нагумо. Вот тут и произошло то главное ЧУДО, которое потом войдёт в заголовки большинства исторических книг, посвященных этому и на самом деле выдающемуся сражению…
У разведчиков и криминальных следователей, в совершенстве освоивших все тонкости своей профессии, имеется одно железное правило, которое помогает им выкручиваться из самых неприятных ситуаций, и правило это гласит: