Что же делать? Одной мне чемодан не унести. Позвать кого-нибудь на помощь? Кого? Постороннему человеку не доверишься. Но не отдавать же врагу народное достояние!
…Бегу домой. Зову племянника Шурика. Тогда ему, болезненному подростку, и четырнадцати-то не было. Тороплю его: “Скорее, Шурик, скорее!”
…Только-только взобрались на четвертый этаж Дома Советов, как над городом появились фашистские самолеты. Страшный взрыв потряс здание. Упали мы с Шуриком на пол, на нас посыпались стекла, штукатурка. Но живы остались, невредимы. Повезло нам — бомба угодила в соседний дом.
…Вытаскиваем чемодан на улицу. Несем вдвоем, отдыхаем через пятнадцать-двадцать шагов. Ведь сама себя еле несешь — от болезни-то так до конца и не оправилась. Во мне тогда оставалось килограммов 40, да и росту я небольшого — метр пятьдесят три сантиметра. А в этом чемодане, наверное, все восемьдесят килограммов было!
…Миновали квартала три. Затем прибежала моя сестра Полина, помогла нам. Наконец-то наш дом на улице Лермонтова. Оставляем свою тяжкую поклажу во дворе, и я иду искать сборный пункт. Он, как помню, назначался еще до моей болезни — возле мясокомбината. Пробираюсь по разбомбленным улицам, сама думаю: а вдруг его перенесли или, того хуже, все уже покинули город?
Но сборный пункт находился на условленном месте, и к моей радости, вижу там председателя нашего горисполкома Василия Петровича Малых. Выпаливаю ему про драгоценный чемодан, настойчиво прошу машину для его перевозки в тыл. Малых обещает, и я почти без сил бреду обратно домой. Сидим с сестрой и Шуриком, ждем, а машины все нет и нет. Снова оказываюсь на сборном пункте. Мне говорят, что к нам была послана легковая машина, но значит, она не дошла…
Собственно, тут удивляться особенно нечему — город нещадно бомбят, и многие улицы и дороги превратились в сплошные завалы. Земля дрожит, всё кругом погрузилось в какой-то пыльный сумрак — солнца не видно. Вспоминаю, как минут двадцать назад меня чуть не срезал осколок. Со свистом пролетел перед моим лицом и врезался в землю у ног. Приходит запоздалый ужас…
…Малых где-то достает грузовик. Вчетвером втаскиваем чемодан в кузов. Василий Петрович приказывает шоферу гнать в станицу Спокойная в ста километрах к югу от Армавира — другие дороги из города уже перерезаны фашистами. И этот путь, быть может, находится в руках гитлеровцев, но шанс прорваться есть. А мне Малых велит, если мы доберемся до станицы, сразу же сдать чемодан с золотом в отделение Госбанка. Пытаюсь проситься в партизанский отряд, но Василий Петрович отказывает: “Самое главное сейчас для нас — это спасти — ценности!” — внушает мне он.
…По дороге нас обстреляли, пули попали в шины, и те лопнули. До станицы Спокойной кое-как добрались на скатах. Чемодан я сдала директору местного отделения Госбанка…
Что было дальше? Пристроилась я к беженцам. Нас задержали немецкие автоматчики и для выяснения личности отвели на какую-то поляну. На эту поляну согнали несколько сот человек. Затесавшись в толпу, я прежде всего избавилась от акта сдачи “золотого чемодана”, разорвала его, а клочки зарыла в землю. Думаю так: немцы все равно задержат меня, когда увидят по документам, что я работаю в горисполкоме. Я не стала испытывать судьбу и ночью с несколькими сотрудниками советских учреждений бежала из лагеря… Перешла линию фронта. До 1943 года работала в тылу, а 4 февраля, через несколько дней после того, как наши войска освободили Армавир, возвратилась домой. Из новостей, которые мне выложили, главная относилась к… Золотому Чемодану!
Оказывается, после того, как немцы заняли Армавир, за мной пришли гестаповцы. Они обыскали весь дом, даже стог сена во дворе истыкали штыками. Допытывались, когда и на чем я уехала из города, кто именно меня сопровождал… Особенно их интересовало, что я взяла с собой. Требовали сказать, где я укрыла чемодан, который унесла из горисполкома. Быстро же фашисты прознали о нем! Вероятно, кто-то из предателей видел меня, когда я волокла его по улице из Дома Советов домой. В гестапо поняли, о каким чемодане им донесли — ведь именно за ним от самой Керчи, как я потом узнала, гналась специальная зондеркоманда…”
Далее одиссея Золотого Чемодана развивается следующим образом. Когда Авдейкина привезла его в станицу Спокойная и сдала в местное отделение Госбанка, он был включен в реестр подлежащих вывозу прочих банковских ценностей. 6 августа 1942 года директор банка Яков Маркович Лобода погрузил чемодан на бричку и попытался вывезти его в тыл, но вскоре был остановлен немцами. Но немцы не стали проверять, что вез испуганный и усталый мужик, а направили беженцев, и Лободу в том числе, обратно в Спокойную. В станицу Лобода не вернулся, а свернул в лес и доставил банковское имущество в Спокойненский партизанский отря. Там он и остался рядовым бойцом.
В начале декабря 1942 года отряд попал в крайне тяжелое положение. Его продовольственные базы были разгромлены, кончались боеприпасы. Бойцы голодали, страдали от болезней и внезапно наступивших морозов. Отряд окружили каратели, и он понес большие потери. Поэтому его командование решило пробираться из окружения небольшими группами, частью рассеяться по родным селениям, чтобы продолжать с оккупантами подпольную борьбу. Снаряжение, личное оружие, документы, ценности закопали в разных местах. О каждом таком тайнике знали лишь два-три человека. Кто прятал Золотой Чемодан? Неизвестно. Быть может, среди них был и Лобода. Но при выходе из окружения Лобода и несколько его товарищей были схвачены гитлеровцами и 14 декабря их расстреляли.
Вдова бывшего директора спокойненского отделения Госбанка вспоминает, что в тюрьме немцы его сильно избивали, и всё допытывались о каких-то ценностях. Наверняка, они пытались выведать тайну Золотого Чемодана, но ничего от Лободы не добились. Перед расстрелом немцы допустили к Лободе жену, чтобы та смогла с ним проститься. “Нам дали всего три минуты, — вспоминает вдова партизана, Елена Павловна Лобода. — То, что скрыл Яков Маркович от фашистов, он хотел открыть мне. Но полицай тут же стоял — какой уж тут разговор! Я сумела лишь понять, что в отряде он сдал ценности некоей Гульницкой…”
Как удалось установить после войны от оставшихся в живых партизан, Ирина Андреевна Гульницкая была в партизанском отряде кем-то вроде кассира. И вполне могла быть причастной к сохранности керченского золота. В поисках следов Гульницкой исследователи наткнулись на некоторые факты, которые могли бы помочь им в поисках Золотого Чемодана, и эти факты показывали, что ценности были закопаны партизанами в известном только некоторым из них месте. Отечественный искусствовед Е. Кончин, который отдал поискам Золотого Чемодана немало своих сил и времени, впоследствии рассказывал:
“…Многие факты показывали, что в отряде о чемодане осведомлено было всего человек пять, в основном из руководства. Знал о них и комиссар Иван Андреевич Мальков. Он, по словам заместителя комиссара соседнего Упорненского отряда Василия Серикова, в разговоре с ним упоминал о Золотом Чемодане, но распространяться не стал, о чем нынче стоит пожалеть, ибо Иван Андреевич уже скончался (дело было в 1982 году)… Сын комиссара, Виктор Иванович, попавший подростком в отряд, вспоминает “о каком-то большом черном чемодане. Что находилось в нем, мы не догадывались. Но берегли его пуще патронов…”
Уже нет в живых таких, несомненно сведущих в особых секретах отряда очевидцев, как начальник хозяйственной части М.И.Федоров, особист Н.И.Черноголовый, Надежда Васильевна Захарченко, работник одного из райкомов партии в Крыму… Умерла и Гульницкая. Но ниточка, которую я связал с ее именем, привела к дочери Гульницкой. Лариса Александровна Молчанова, которую я разыскал с превеликими сложностями, 14-летней девочкой находилась с матерью в партизанском отряде. Она и сообщила, что имела какое-то отношение к Золотому Чемодану, который “принес ей много горя и страданий”. Но об этом она даже после войны дочери не рассказывала. “Если она была бы жива, — сказала Лариса Александровна, — думаю, помогла бы вам”.
Подсказала Лариса Александровна, что еще, наверное, знал о керченских сокровищах начальник штаба отряда Комов. “Но его, наверное, давно нет в живых”. - засомневалась она. Я стал наводить справки о родственниках Комова, и… отыскал самого здравствующего 76-летнего Михаила Ивановича! Рад был ему, как своей последней реальной надежде! Однако надежда эта обернулась лишь несколькими строчками из трудно читаемого письма. Комов писал о том, что он с двумя ныне покойными партизанами закапывал ящики с патронами. Среди них, по его словам, “видимо, был и ваш чемодан…”. Точного места, где он схоронен, Комов не помнит — “где-то у станицы Бесстрашная”. Но у командира отряда Соколова, как можно понять Михаила Ивановича, оно отмечено на карте.
Где теперь эта карта? Без сомнения, погибла?! Людей-то живых в отряде почти не осталось, а что уж говорить о листе бумаги! Тем более что командир Спокойненского отряда П.Н.Соколов был убит в неравном бою. Поэтому я не сомневался, никаких его вещей или документов не сохранилось. Но однажды получил я письмо, которое меня взволновало и, по существу, круто изменило направление поиска. То, что сообщил его автор — житель Армавира А.Т.Буряковский, подтвердилось сведениями из других источников. А извещал он о том, что его недавно умершая родственница Александра Григорьевна Сердюкова воевала в Спокойненском отряде. После того, как отряд распался, она с сыном комиссара Малькова Виктором ночью пробралась к своей сестре Прасковье, которая проживала на хуторе близ станицы Бесстрашная. И что самое главное — принесла документы погибшего командира. Среди этих документов была и его оперативная карта. Александра Григорьевна тщательно их спрятала, а после войны передала вещи и бумаги Соколова его жене, приехавшей из Ленинграда. Однако адрес вдовы Соколова никто мне назвать не смог. А ведь она владела, быть может, единственным ключом к разгадке тайны Золотого Чемодана — картой, на которой ее муж указал партизанские тайники, в том числе и место укрытия керченских драгоценностей. Сохранилась ли бесценная карта? Как она необходима теперь!
Если, конечно, сокровища остаются в партизанском тайнике до сего времени…”
Золотой Чемодан не отыскан и до сих пор, зато известно нечто такое, что позволяет предполагать, что керченские сокровища, скорее всего, не достались фашистам, и до сих пор зарыты в земле Краснодарского края, и наверняка это место находится в районе станицы Спокойная. Летом 1946 года мальчишки из этой станицы нашли в лесу древнюю золотую пряжку овальной формы и отнесли ее в милицию. Драгоценность позже сдали в местное отделение Госбанка, но, к сожалению, установить сегодня дальнейшую ее судьбу невозможно. Директор Керченского музея Ю.Ю.Марти, которому позже попалось на глаза описание этой находки, опознал в ней пряжку из знаменитого Марфовского клада, найденного в январе 1926 года крестьянином С.Нешевым из села Марфовки близ Керчи, и присутствовавшую в описи музейной коллекции, заключенной некогда в Золотом Чемодане. И если бы за это дело еще тогда, в 1946 году, сразу же и всерьез взялись специалисты, то находка пряжки наверняка привела бы к раскрытию тайны исчезнувших ценностей. Правда, в милиции весьма уверенно связали найденную в лесу золотую пряжку с Золотым Чемоданом, и даже кому-то показывали ее для установления принадлежности к керченским реликвиям. Разумеется, доморощенная экспертиза успехом не увенчалась. Потому что совершенно авторитетно мог тогда определить памятник лишь один Марти. Но вряд ли в Спокойной кто-либо о нем слышал, к тому же время было послевоенное, трудное, и иные заботы одолевали людей после такой тяжелой победы над фашистами. И разыскивать бывшего директора музея, расположенного в сотнях километров, понятно, никто не стал.
Рассмотрев самые главные моменты одиссеи Золотого Чемодана, судьба которого не решена и по нынешние времена, вполне уместно задаться вопросом, зачем немцам понадобились эти 80 килограммов золота, которые хоть и уникальны для исторической науки в целом и для истории Северного Причерноморья в частности, но на первый взгляд не стоили того, чтобы задействовать немцам на их поиски специальную зондеркоманду, которая крайне необходима была им совсем для других дел? Но если учесть, что в реликвиях из керченского музея был заинтересован сам шеф СС Генрих Гиммлер, то тогда многое становится понятным. В поисках Золотого Чемодана были задействованы специалисты из одной из самых могущественных и наиболее таинственных организаций фашистского рейха — “Анненербе”.