Где же его половинка, где? Или ему так и суждено оставаться Мальчиком-Который-Выжил-И-Остался-Один-На-Всем-Белом-Свете? От этого колкого и правдиво жестокого чувства взросления обожгло болью нервы. Неужели завтра придется вернуться к Дурслям? Я не перенесу этого, подумал Гарри. После всего, что произошло, провести лето у Дурслей - это же медленная пытка, хуже той, что сейчас ледяными пальцами сжимает его сердце. Я один. Совсем один. - Гарри, пожалуйста, не молчи - попросила Гермиона, присаживаясь на кровать рядом с Гарри. От прикосновения ее руки к своему плечу, Гарри внезапно испытал чувство вины. Как может она жалеть его? Ведь рядом - Рон. Не он - Рон потерял брата! Рону больнее, думал Гарри. Почему же кажется, что Рон переживает это куда проще, чем он сам? Это ненормально. Или просто Рон сильнее его? Все Уизли удивительно сильные: с такой отчаянной выдержкой встретить смерть своего сына и брата. Миссис Уизли, правда, держится с трудом, но кто может осудить ее? Она - мать. Он не может остановиться, иначе у него не хватит сил бороться. Он ходит, двигается, говорит. Даже утешает Джорджа. Знает, что если завтра произойдет что-то страшное, то он встанет и плечом к плечу со своими друзьями будет сражаться за остатки будущего. Но их будет двое, а он - совсем один. Потомок Годрика Гриффиндора остался один на всем белом свете именно в этот момент, хотя он уже прожил сиротой шестнадцать лет. Он не чувствовал никакой поддержки, потому что решил, что теперь поддержкой ему станет он сам. Но, тем не менее, никогда еще Гарри так ни желал почувствовать вместо руки Гермионы на своем плече руку отца. Отец. Это заставило его вспомнить еще об одной вещи. Он не мог держать это в себе, настолько правдоподобной казалась ему его страшная догадка. - Знаете, я хотел сказать вам одну вещь - Гарри запнулся под насторожившимся цепким взглядом Гермионы и взволнованными глазами Рона. - В общем, я слышал один разговор... Не могу сказать, кто и с кем говорил, но, в общем... мне кажется, что я правильно их понял - его пальцы впились в одеяло. - У Вольдеморта есть сын. Ответом ему были два ошарашенных взгляда. Рон так и сел на пол. - Это когда же он успел им обзавестись? - тупо спросил он. - Гарри, ты что, знаешь, кто он? - Гермиона, как всегда, ухитрилась схватиться за самую суть. - Знаю. Это профессор Снейп - Гарри отвернулся и посмотрел в окно. В саду было так темно, что ничего сквозь стекло разглядеть было невозможно. Тихий потрясенный выдох. - Ничего себе! - прошептал Рон. - Но это, конечно, вполне естественно. У сынка точно характер папочки. Как же мы не догадались с самого начала! - Гарри, ты точно уверен? - настойчивый голос Гермионы вывел Гарри из состояния ступора. - Ты правильно все понял? Мне кажется, это не может быть правдой! - Почему? - Рон перевел на нее глаза. - Он такой же садист и... - И спасал нам жизни столько же раз, сколько Вольдеморт пытался их отнять - провозгласила Гермиона, сжигая Рона взглядом. - Они что, так похожи внешне, Гарри, что ты мог подумать... Этот разговор: там четко и ясно было сказано, что Снейп - сын Вольдеморта? - Да нет - признал Гарри. - Но она сказала, что он не должен чувствовать вину перед своим отцом из-за того, что когда-то предал его, потому что уже давно искупил свою вину. Что он не такой, каким отец хотел его видеть, в общем, что-то вроде. - Это профессор Эвергрин сказала Снейпу? - продолжала методично допрашивать Гарри Гермиона. - Ага. И я услышал. И еще одно - Гарри призадумался, прежде чем сказать друзьям еще об одной вещи. Каково было бы ему, если бы его лучший друг признался, что может читать твои мысли? Поэтому он, скрепя сердце, решил поведать только часть правды, не касающуюся его самого. - Я думаю, что не ошибся еще и потому, что Снейп - ментолегус. Черт, я всегда это подозревал! Но и Вольдеморт, оказывается, тоже. - Ого! - Гермиона вытаращилась на Гарри.