— Вас расстригли?
— Я год пробыл послушником. Но вечный обет в итоге не принял. — Взгляд его стал отсутствующим. — У меня даже оружия не было, только ржавая перчатка.
Он подарил мне новую жизнь. Ту пылкую преданность, которую он выказывал лорду Редингтону, можно было сравнить с истовой верой. Даже Доминика понимала, какое великое благодеяние совершил граф, когда взял под свое крыло нищего и необученного оруженосца-переростка.
— Почему же вы ушли из монастыря?
Костер выстрелил снопом искр в синеющее лазурью вечернее небо. Моргнула первая звезда.
— Потому что пришла Смерть, — ответил он после долгого молчания.
Она перекрестилась. Он не ответил прямо, но оно и не требовалось. Доминика знала, много всего странного произошло десять лет назад, когда на землю снизошло то ужасное бедствие. Мир едва не был уничтожен. Она до сих пор не понимала, как Бог — добрый и чуткий по отношению к ней — мог послать на людей такой страшный мор.
— Господь жестоко наказал нас. Нужно ежедневно следовать Его заветам, чтобы Он больше не насылал на землю такой напасти.
— Нужно ежедневно наслаждаться жизнью, потому что в любой момент Он может прибрать нас.
— У всего, что Он делает, есть причина.
— И какая же причина была в тот раз?
Она всмотрелась в его глаза. Не затем ли Господь направил его, чтобы испытать ее веру на прочность? Какие же слова смогут убедить его в безупречности Божьего плана?
— Sola fide.
— Что?
Он не понимает ее латынь. Наверное, ее произношение оставляет желать лучшего.
— Только верою.
Подрагивающее пламя костра отбрасывало на его лицо блики. Глаза прятались в тени нависших бровей.
— Вы искренне этому верите, да?
— А вы нет?
В тишине зазвучали высокие, чистые голоса братьев Миллеров. Он назвал веру опасной. Он, который сотворил чудо, отвернулся от Бога.
— Я верю, — прошептал он, глядя на огонь, — что друг другу люди обязаны большим, нежели Господу.
И она осознала, что затаила дыхание, покуда ждала его ответа.