Никколо хлопнул в ладоши. Двое слуг взяли Уильяма подмышки, и его пальцы выскользнули из ладони Гаррена.
— Возвращайся скорее, — услышал Гаррен и прошептал, не зная, доведется ли им свидеться снова:
— Прощай, брат.
Умирающего унесли, Ричард направился за ним следом, а Гаррен резко развернулся к матери Юлиане.
— Вы умолчали о том, что графу небезразлична судьба Доминики. — Ее имя, впервые произнесенное им вслух, было сладким на вкус.
Лицо, обрамленное белым платком, вспыхнуло.
— Это не имеет значения. Так или иначе, она не создана для пострига. Кроме того, у нас с вами уговор. Имейте честь держать слово.
— Честь? Странно слышать от вас о чести, матушка, с учетом того, о чем вы меня попросили.
Она мельком оглянулась на Ричарда.
— Пути Господни неисповедимы.
— Послушать вас, так на Его волю можно списать все человеческие прегрешения, однако за свои грехи мне всегда приходилось расплачиваться самому.
— Полагаю, с полным кошельком делать это сподручнее.
— Так и есть. — Согласившись с нею, он почувствовал себя нечистым. Впрочем, этот грех не сравнится с теми, которые он совершал ради вознаграждения наемника. Но все же, откуда у матери Юлианы деньги? И почему она так решительно настроена против девушки?
Внезапно ему стало душно. Захотелось скорее встать на дорогу, ощутить всем телом дыхание ветра. Разделаться с бессмысленной просьбой Уильяма. Коротко поклонившись, Гаррен, ни сказав больше ни слова, вышел на залитый солнцем двор и увидел, что Доминика указывает на него пальцем.
— Вон он.
Паломники, все как один, обратили на него полные надежды взоры.
— Нам нужен ведущий, — произнес курчавый юноша. Он держал за руку девушку, похожую на него словно сестра-близнец. — Им должен быть Спаситель.
Люди столпились вокруг него в ожидании ответа, безликие, как стадо овец. Гаррен досадливо поморщился.
— Согласен, — кивнул он. — Не сомневаюсь, что Спаситель Иисус всю дорогу будет освещать нам путь. — Вот. Кажется, у него получилось соорудить подходящий ответ.
— Нет, — сказал юноша. — Спаситель. То есть — ты.
Спаситель. То есть — ты.
Какое глумление над Всевышним. Гаррен подавил усмешку.