— Рубашка не выглажена… И штаны… А бытовые заклинания в вашем мире не действуют.
Можно подумать, он в своем-то их хоть раз применял! Я рыкнула. Оставь Винтера с утюгом — и можно попрощаться с одеждой. Поэтому плюнула на все, достала гладильную доску и скомандовала:
— Неси.
Для визита к родителям выгладила светло-бирюзовую рубашку и серый костюм. Вручила все это Винтеру и выслала в гостиную одеваться. Вернулся он быстро — с заявлением, что цвет белья не гармонирует с цветом одежды. Я едва сдержалась, но посоветовала Винтеру меньше думать о подобном и одеться, учитывая, что явился он в одном белье. Проводила взглядом довольно неплохую фигуру… Да что там! Очень даже неплохую. Что за глупости лезут в голову? Быстро раскидала покупки в шкафу и пошла в гостиную, пока Винтер там совсем не запутался. К моей радости, Вин справился-таки с одеждой и стоял посреди гостиной памятником современному дизайну. Волосы зачесал назад, и в воздухе плыл запах одеколона. Осваивается!
— Готов? — спросила у своего сегодняшнего кавалера.
— Вполне, — кивнул тот, изучая отражение в зеркале с довольной полуулыбкой.
— Тогда подожди еще немного, я оденусь.
Мои сборы проходили куда быстрее. Темно-вишневое платье в пол сидело, как будто на меня шили. Нанесла легкий макияж, захватила сумочку. Можно идти. И только червячок сомнений грыз где-то внутри, не совершаю ли ошибку, так рано выводя Винтера в свет. Я приказала червячку замолчать, и мы, наконец-то, выехали в сторону загородного поселка. Эх, была-не была!
Я обожала наш загородный дом! И крайне не любила бывать там с компанией шумных, говорливых родственников. А их наберется минимум человек пятнадцать. Плюс, могу подтянуться соседи. В общем, о покое и уединении можно только мечтать. Покосилась на Винтера. Он с остервенением тер виски.
— Что-то не так? Голова болит? — спросила его.
— Нет, просто ваша музыка… Она — как пыточное орудие, — сквозь зубы ответил Винтер.
— Почему это? — возмутилась я за творчество неведомых исполнителей.
— Сплошной грохот и шум. Разве это музыка? Я оркестр люблю.
Еще бы, все-таки принц. Я выключила радио, и Винтер блаженно расслабился. Даже начал улыбаться, и улыбка странным образом украсила его аристократическое лицо. Он стал даже милым, а не просто ледяным красавцем.
— Как зовут твоих родителей? — спросил внезапно.
— А зачем тебе? — прищурилась я.
— Чтобы знал, как к ним обращаться.
И правда, что это я спрашиваю? Усмехнулась.
— Анна Витальевна и Владимир Савельевич.
Вин тихонько повторил имена родителей. Затем еще раз.
— Сложные у вас имена, — выдохнул он.
— Думаю, не сложнее ваших. Вот ты — принц. Как к тебе придворные должны обращаться?