— Ты занят сегодня днем, Артур? — начал он после минутной паузы. — Если нет, останься со мной, раз ты не можешь зайти вечером. Мне что-то не по себе, Я хочу как можно дольше побыть с тобой до отъезда.
— Хорошо, только в шесть часов я должен быть…
— На каком-нибудь собрании?
Артур кивнул, и Монтанелли быстро переменил тему разговора.
— Я хотел поговорить о твоих делах, — начал он. — В мое отсутствие тебе будет нужен другой духовник.
— Но когда вы вернетесь, я ведь смогу прийти к вам на исповедь?
— Согласен.
Они поговорили немного о других делах. Артур поднялся:
— Мне пора. Студенты будут ждать меня.
Мрачная тень снова пробежала по лицу Монтанелли.
— Уже? А я только начал отвлекаться от своих черных мыслей. Ну что ж, прощай!
— Прощайте. Завтра я опять приду.
— Приходи пораньше, чтобы я успел повидать тебя наедине. Завтра приезжает отец Карди… Артур, дорогой мой, прошу тебя, будь осторожен, не совершай необдуманных поступков, по крайней мере до моего возвращения. Ты не можешь себе представить, как я боюсь оставлять тебя одного!
— Напрасно, padre. Сейчас все совершенно спокойно, и так будет еще долгое время.
— Ну, прощай! — отрывисто сказал Монтанелли и склонился над своими бумагами.
— Вы здесь, Джим! — сказал Артур, подойдя к ней, когда ломбардца отозвали в другой конец комнаты.
Джим — было ее детское прозвище, уменьшительное, от редкого имени Джиннифер, данного ей при крещении. Школьные подруги-итальянки звали ее Джеммой.
Она удивленно подняла голову;
— Артур! А я и не знала, что вы входите в организацию.
— И я никак не ожидал встретить вас здесь, Джим! С каких пор вы…
— Да нет, — поспешно заговорила она. — Я еще не состою в организации. Мне только удалось выполнить два-три маленьких поручения. Я познакомилась с Бини. Вы знаете Карло Бини?
— Да, конечно.