— Чего ты там копаешься, скряга? Золото перебираешь?
— Он боится дождя. Городская штучка не то, что мы, здешние…
Наконец Антонио — статный, совсем еще молодой, в зеленой куртке с капюшоном, выглянул из своего фургона.
— Ба! Что я вижу? Да тут все мои приятели собрались! — воскликнул он. — Привет! Горячий привет всей компании! — Он помахал рукой. — Пусть-ка кто-нибудь из ребят поможет мне немножко разобраться, и я тотчас же буду к услугам сеньории и сеньоров.
Стайка ребят бросилась было к машине, но Антонио поманил тоненького черноглазого мальчика, стоявшего поодаль.
— Ну-ка ты, Педро, подсоби мне. В прошлый раз ты мне отлично помог с этим ситцем…
Педро живо забрался в «Прилежную кошку». Когда он и Антонио очутились в самой глубине фургона, Педро спросил шепотом:
— Ну? Привез?
— Ага. Вот, держи, — так же шепотом отвечал Антонио. — Передашь отцу. Здесь тридцать экземпляров газеты. Да спрячь хорошенько: за эти газеты можно пропасть.
— Знаю, — кинул мальчик. — Будь и ты начеку. В прошлый раз, когда ты уехал, к тетке Марии заявился жандарм Ромеро. Все старался выведать у нее, о чем ты говорил с нашими людьми да что ты привез в «Кошке»… — Он засунул газеты глубоко под свою брезентовую куртку. — Ух, как здорово, что ты их привез! Наши их прямо не дождутся.
— А что удалось узнать о… том? — еле слышно спросил Антонио.
— Пока очень мало.
— Эй, Антонио! Смеешься ты над нами, что ли?! — закричал грубый голос снаружи. — Сколько же можно ждать?!
— Иди скажи отцу, чтоб приходил к тетке Марии. — Антонио легонько подтолкнул мальчика, а за ним и сам спрыгнул на землю.
Он весело раскланялся на все стороны:
— Подходите, подходите, дорогие сеньоры и сеньорины, выбирайте, что кому нужно. Для щеголих есть у меня помада, духи, гребни, наимоднейшие браслеты, ожерелья, отделки для платьев. Для людей благочестивых, серьезных — жития святой Урсулы, святого Иеронима, святых Анны и Марии, костяные, каменные четки. Для больных, немощных — эликсир здоровья, муравьиный спирт, змеиный яд, мозольный пластырь, мазь от ревматизма, снимающая всякую боль. Для курильщиков — трубки, сигареты, зажигалки самой последней системы. Подходите, убедитесь сами…
И Антонио, выкрикивая, распевая все это, проворно открывал в боковых стенках «Кошки» маленькие оконца, опускал складную пологую лестницу, отчего фургон его сразу превратился в маленькую, но привлекательную лавку. Теснясь и толкаясь, люди повалили в «Кошку». Между тем быстрые глаза Антонио обегали окруживших его людей.
— А! И Карвальо тут, и Жозе, и сеньора Беатриче, — узнавал он приятелей. — А старый Карвальо ничуть не меняется. Все такой же и с той же черной трубочкой.
— А почему я должен измениться? — отозвался лохматый и седой гигант в рваном рыбацком плаще. — Я не стал ни герцогом, ни миллионером. Как был нищим рыбаком, так им и остался…
— Не вижу я только моей красотки Карлотты, — продолжал Антонио. — Неужто она не знает, что я приехал?
— Э, твоя красотка уже не твоя, — отозвался насмешливый голос. — Она теперь важная стала. Нанялась в служанки к самому коменданту крепости. И теперь уж не надейся погулять с ней в воскресный день, Антонио!
— А почему? — нахмурился Антонио. — Почему я не должен надеяться?