Элвер снова умолк.
Он действительно верит в подобную чепуху, подумала Нина, и это сильно беспокоило ее.
Ее взгляд снова скользнул к вазе, а потом заметался по комнате, выискивая что-нибудь еще, до чего при необходимости было бы легко дотянуться. Но по-прежнему оставалось одно из двух — ваза или папин молоток. Все остальное, что приходило ей на ум, было просто слишком далеко.
— Кто «она»? — наконец спросила Нина, так как молчание слишком уж затянулось.
Взгляд светлых глаз Элвера из-под полуопущенных ресниц с угрожающим выражением остановился на ней.
— Ее зовут Я-вау-це. Это слово на языке племени кикаха означает «существо белого огня».
— Я частично кикаха, — сказала Нина, не удержавшись от того, чтобы не проболтаться. — Моя бабушка со стороны папы была чистокровной кикаха.
— Я знаю.
— О!
Как будто это преступление, подумала Нина. Хотя, может быть, с его точки зрения так оно и есть. Кто знает, что скрывается за этими его страшными глазами? Может, он имеет что-то против индейцев — неважно, насколько чистая кровь течет в их жилах?
— Я-вау-це — дух земли, — сказал Элвер. — Зимний дух. Там, где она поселяется, никогда не сходит снег. Ничего не растет. Круговорот времен года останавливается. А когда он не движется, тогда прекращается и круговорот наших собственных жизней. Мы оказались окруженными со всех сторон вечной зимой. Без обновления наши души чахнут и стареют. Мы все стали слегка ненормальными. Некоторые умирают. В конце концов умрем мы все.
Его резкий голос прозвучал мучительно горько, а взгляд был пронизан болью и гневом.
— Умирание — это часть другого цикла, другого круговорота, — добавил он. — Мы можем смириться с этим. Но Я-вау-це обрушила это на нас слишком быстро. И слишком неестественно.
Он снова умолк, но на этот раз в воздухе сгустилось такое сильное напряжение, что Нина едва могла вздохнуть. В груди стало так тесно, что легкие, видимо, просто не могли работать нормально.
— Я… Я все еще не понимаю… — начала она.
— Какое отношение это имеет к тебе?
Нина кивнула.
— Даже духи не бессмертны. Самые простые имеют свой срок, совсем как мы. Но некоторые уже вкусили поклонения, поэтому набрались сил и даже достигли более продолжительной жизни. Они начинают испытывать потребность в этом поклонении — как в пище. Если его нет — они чахнут и угасают. Они привыкают считать себя бессмертными и могущественными. Когда им отказывают в поклонении, они ищут для себя пропитание другими способами.
Нина вдруг поймала на себе его взгляд, от которого у нее по коже побежали мурашки.
Вот сейчас начнется, подумала она.
У нее задрожали колени.
— Вы… вы же не собираетесь скормить меня ей, нет? — спросила она.