И вдруг резким движением Боунз выдернул руку из мешка. Разжав пальцы, он высыпал на пол перед собой то, что было зажато у него в кулаке.
Так вот откуда взялось его имя, подумала Эш.
На полу врассыпную лежали маленькие косточки,3 образуя какую-то комбинацию, которая ничего не говорила Эш, — а возможно, и Кэсси тоже, подумала она, — но, очевидно, была полна смысла для Боунза. Он наклонился и растопыренными пальцами стал ощупывать воздух над беспорядочно разбросанными косточками, почти касаясь их.
Теперь он затих. Тишину в комнате нарушало только их дыхание. Эш рассматривала кости, силясь понять, что же такого он в них увидел.
Интересно, чьи они? Птичьи? Мышиные? Пожалуй, лучше этого не знать.
Таким же резким движением, каким он сначала разбросал кости, Боунз сгреб их и положил обратно в мешочек.
— Лично тебе ничто не грозит, — объявил он, убирая мешочек назад, за спину. — Эти неприятности свалились не на твою голову, хотя и имеют к тебе некоторое отношение. Твое горе и озлобленность послужили приманкой — вызвали призрак из мира духов. Но, очутившись здесь, он нашел кого-то еще, за кем и охотится.
У Эш снова быстрее заколотилось сердце.
— Как… как это? — спросила она.
— Он хочет сказать, что сила твоих переживаний привлекла призрак из потустороннего мира, — объяснила Кэсси.
— Брось, — сказала Эш. — Не шути.
— Беда в том, — продолжила Кэсси, как если бы Эш и не перебивала ее, — что он нашел кого-то другого и стал его преследовать.
Эш покачала головой.
— Так если все это правда, что же в этом плохого? Я тут больше ни при чем, ведь так?
Кэсси ничего не ответила, но в ее глазах засквозило явное осуждение. А Боунз просто отвел взгляд и уставился на свой странный маленький вигвам на полу между ними.
Эш вздохнула.
— Хорошо. Я не подумала. Или, скорее всего, подумала только о себе.
Боунз ехидно ей улыбнулся.
— Так это еще хуже, раз этот… — она засомневалась в этом слове, поскольку ей была сомнительна вообще вся ситуация в целом, — этот призрак преследует кого-то другого?
У Эш набралась целая небольшая библиотечка по оккультизму, и она любила размышлять над прочитанным, но в глубине души по-настоящему никогда не верила, что все это правда. Потому что, если бы это действительно было так, ее мать давно бы установила с ней связь. В этом-то в первую очередь и крылась причина того, что она увлеклась изучением подобных вещей.
Но ее мать никогда ей не являлась.
Потому что когда умираешь, то это навсегда. Ты больше ничего не чувствуешь. Тебя нет. Тебя больше ничто не волнует.