В серой массе зеков Иван Фролов обычно выделялся своим ростом. Подобно деревенской каланче, он почти на голову возвышался над зеками и охраной. Хотя сам Фролов был лишь немногим выше среднего роста! Но этот его рост позволял ему всегда занимать левый фланг любого зековского построения. Так и в этом случае Иван встал в строй на левом фланге зековского строя, причем, он оказался одним из последних зеков этапников, ставших в строй.
Командиры НКВД находились на своих местах. Они уже бегали, суетились, вдоль зековского строя. Слюнявя во рту химические чернильные карандаши, они делали поспешные заметки в своих блокнотах, вели какие-то несложные подсчеты. А затем уже по одному они подбегали к командиру этапа, тянулись перед ним, ему громко рапортуя о том, что команда зеков построена и готова к отправлению по этапу.
Более внимательно присмотревшись к этому командиру энкеведешной охраны, Иван Фролов внезапно и с душевным трепетом в нем узнал того психически неуравновешенного командира НКВД, по имени Сема, который арестовывал его в школе. Этот самый Сема бросился его избивать еще в школьном коридоре на глазах директора школы. Он едва его не убил, требуя признаться в предательстве своей родины, а затем избивая в воронке во время транспортировки арестанта в тюрьму. Душевные волнения Ивана оказались настолько велики, что его затрясло, словно от жесточайшего озноба! В этот момент перед глазами Ивана фотографии отца, повесившегося в тюремной камере, матери, спившейся от внезапно обрушившегося на нее горя, татарки Машки, когда она его целовала, горячо шептала:
— Ты, Ваня, мой любимый до конца моей жизни. Мы восточные женщины влюбляемся раз в своей жизни и навсегда! Я буду тебе всегда верна!
Лицо Маши позволило Ивану взять себя в руки, внутренне успокоиться. Глубоко внутри Ивана Фролова вдруг родилась уверенность в том, что школьное избиение на этот раз не повториться. За полгода пребывания в тюрьме и в трудовом лагере кое-что в Иване изменилось, сегодня он уже не прежний московский пацан, пока еще не нюхавший воровской жизни. Он пока еще не стал настоящим уркаганом уголовником, реальным продуктом тюремного воспитания, но уже сейчас имел достаточно сил, был готов за себя постоять!
В этот момент прогудел старенький паровозишко «Овечка», он на территорию лагеря заталкивал печально известный всей России-матушке столыпинский вагон. Вагон остановил перед зековским строем, первым в него поднялся Сема, командир охраны этого зековского этапа. Вместе со своими сержантами Сема осмотрел вагон, вскоре он снова в вагонном тамбуре. Жестами своих рук приказал бойцам охраны, подниматься в вагон. Пятнадцать бойцов охраны с карабинами, винтовками за плечами и с пистолетами в кобурах на поясах, один за другим по ступеням поднялись в тамбур, исчезая в его недрах.
Когда охрана вернулась и по ступенькам тамбура ее бойцы спустились на землю, но уже без винтовок, то они тут же выстроились для погрузки в вагон зеков. Командир этапа по общему списку вызывал того или иного зека. Специально выделенные бойцы охраны этого зека вместе с вещами провожали от строя до вагона. Затем они внимательно отслеживали, как зек по ступенькам поднимался в тамбур. В тамбуре этого зека встречали другие бойцы охраны, они конвоировали его до железной клетки в вагоне.
Как только командир этапа озвучил его фамилия, то Иван Фролов вышел из общего строя и в сопровождении двух бойцов прошелся до вагона. Но, как только он поднял ногу, чтобы ее поставить на ступеньку тамбурной лесенки, чья-то твердая рука ухватила его за локоток. Она сначала Ивана попридержала, а затем с силой развернула его к себе лицом. Иван Фролов перед своими глазами увидел лицо энкеведешника Сему, командира его этапа. Сема злорадно улыбался и, увидев, что Иван Фролов на него вполне спокойно смотрит, то рассмеялся и, продолжая весело ухмыляться своими тонкими губами, сказал:
— Ба, знакомый человек! Да, ты все еще, оказывается, живой, пацан? В тюрьме не умер?! Так, как ты говоришь, твоя настоящая фамилия, куда ты следуешь, болван? Приказываю отвечать!
— Иван Фролов, заключенный N 15334442. Куда следую, не знаю! Мне не говорили! Багажа с собой не имею!
Сема начал нервно перелистывать бумаги, хранившиеся в его командирском планшете. По нервным и судорожным движениям его рук Иван легко догадывается о том, что этот капитан НКВД в своем планшете не находит его сопроводительных документов! В этот момент к капитану подбегает еще один посыльный из штаба лагерной охраны, он командиру этапа протягивает несколько папок. Тот внимательно их просматривает, затем удовлетворенно улыбается и, словно ребенок, громко и удовлетворенно причмокает своим губами:
— Ну, вот, как видишь, Иван Фролов, заключенный N 15334442, в нашем мире существует высшая справедливость! Я уж было начал подумывать о том, твоя фамилия в моем списке, — это ошибка! Что тебя необходимо передавать в этап на Дальний восток. Солнечный Магадан ждет свое зека! Тогда на этом своем первом этапе ты, Иван Фролов, может быть, и избежал бы божьего наказания! Но твои сопроводительные документы, как видишь, Ваня, сейчас находятся в моих руках, а это для тебя означает, ты вместе со мной отправишься на запад. Но, как я понимаю, что до места назначения доедет только один из нас! Ну, а кто это будет, Ваня, пусть, решит божье провидение! Так, что ты, вшивая урка, полезай скорей в вагон, а то на этой мерзкой декабрьской погоде ты вдруг замерзнешь и снова заболеешь, чтобы от меня удрать в свою благословенную медсанчасть!. Старшина Старостин, приказываю тебе, принять в свои руки еще одного нашего подопечного зека. Посади его на короткую цепь в нашу самую почетную клетку люкс! И не дай тебе боже, старшина, что этот подопечный тебя обманет и от нас сбежит! Тогда за твою шкуру я не дам и копейки!
Иван снова подошел к вагону, как только он по ступенькам поднялся в тамбур, то там его подхватили сильные руки. Они Ивана с силой притиснули к стенке тамбура. Пьяный голос пробормотал под ухом Ивана Фролова:
— Дай-ка я тебя запомню, морда косоротая! Мой капитан, впервые так много слов произносил о каком-то вшивом зеке! Да ты совсем мальчишка, сколько же тебе лет?
— Восемнадцать!
— За что сидишь?
— За измену родины!
— Как и когда успел изменить, предать нашу великую родину:
— Не знаю, может быть, когда учился в школе!
— Благодарю за честные ответы, а теперь иди в свою клетку! В ней ты будешь сидеть в полном одиночестве. Информация для тебя, этот наш этап по времени в пути, наверное, самый короткий из всех, которыми я ездил, всего лишь сутки в пути! Выдержишь издевательства капитана, останешься жив! Не выдержишь, твой труп сдадим в Лиде, на нашей конечной станции следования. Так что надейся только на себя, никто тебе из нас здесь уже не поможет!
Железная клетка, в которую поместили Ивана Фролова, оказалась действительно уникальной. Она имела размеры полтора метра на полтора. В этой клетке человек должен был находиться в постоянно полусогнутом состоянии. Когда Ивана в ней заперли, то он с большим трудом нашел в этой клетке более или менее удобное положение для своего тела. В этом положении он мог полулежать, полусидеть, не испытывая особо жесткого неудобства. Все это время Иван лихорадочно размышлял о том, что же он должен был бы сделать для того, чтобы избежать своего позорного конца. Ведь, как только поезд с вагоном этапников тронется от перрона, то Сема энкеведешник обязательно к нему придет. Он не отстанет до тех пор, пока Иван не превратиться в труп. По отдельным репликам его товарищей, Иван узнал о том, что у капитана Семы от служебного рвения давно поехала голова, что в нем самом мало чего осталось человеческого!
Размышляя о путях, ведущих к его свободе, Иван одновременно пальцами правой своей руки ощупывал навесной замок своей клетки. Изучал, как этот замок можно было бы быстро открыть?! Но, как он ни старался. придумать наиболее быстрый способ открытия этого замка, ему пока не удавалось. Требовалось достаточно много времени даже на то, чтобы попросту его взломать. Иван Фролов, чтобы навсегда покинуть этот столыпинский вагон, понимал, что ему потребуется какая-то минута времени для того, чтобы оказаться вне поля зрения всех пятнадцати бойцов охраны этапа. За эту минуту ему нужно было бы поработать и открыть замок своей клетки. Затем выйти на свободу, то есть иными словами, чтобы бежать, он должен был бы уничтожить всех бойцов охраны НКВД.