Кровь прилила к голове и стучала в висках тревожными молоточками, она вспыхнула от негодования и почти выкрикнула:
— Да как вы…
Руслан стиснул ее пальцы, больно, до слез.
— Доктор, это недопустимо! — возмутился он.
— Простите меня, — улыбнулся Шталь немного виновато. — Но вы согласились на эксперимент.
Потом он погладил по голове сидящую у его ног Еву.
— Девочка моя, — почти нежно обратился доктор к ней. — Сделай это для меня.
— Да, Мастер, — прошептала она, и тут же развела согнутые в коленях ноги, откинула голову назад и закрыла глаза…
Ее хриплое частое дыхание и тихие стоны наполнили комнату, завораживая и затягивая за собой в пылающую чувственную лаву.
— Мастер… — простонала она, приближаясь к апогею, — пожалуйста….
— Да, девочка.
Ева задрожала, вскрикнула, затихла. Потом поправила юбку и прижалась губами к руке Шталя, прошептав:
— Спасибо, Мастер.
Он приподнял ее лицо за подбородок и нежно погладил по щеке, потом произнес спокойно:
— Через час в салоне. Иди.
Ева грациозно поднялась и не спеша удалилась.
— Но почему? — потрясенно спросила Людмила. — Неужели ей не стыдно? Если вы заставите ее пройти по улице голой…
— Она это сделает, без раздумий и с радостью, — прервал ее Шталь. — Но я никогда ей этого не прикажу. Она это знает и доверяет мне безоглядно. Почему ей должно было быть стыдно? Кроме меня для нее в этой комнате никого не было! В этом вся суть. Для Евы существует только один источник удовольствия, боли, радости или разочарования. Это я, ее Мастер. Мир, в котором она существует, однополярен.
— А куда вы отправили ее? — тихо спросил Руслан, словно желая подтвердить свою догадку.
— В нашу игровую. Для наказания, — спокойно ответил Шталь.
Людмила не верила своим ушам.
— Наказание?! За что?!