- Живьем!
- Взяты в плен!
- Доставляются в штаб!
Вожатый их остановил:
- Да говорите вы кто-нибудь один!
- Тогда ты говори, - сказал один из лыжников другому. -Ты первый их увидел, ты и говори.
- Да какие они хоть с виду-то? - спросил Андрюша, который еще раньше выследил Измайловых.
- С виду такие: мужчина лет тридцати, с ним девочка лет семи, не больше.
Все так и грохнули хохотом.
Разведчик настаивал на своем:
- Ну что вы хохочете?! Нам ведь не сказали, чтобы мы непременно притащили старуху или хотя бы средних лет! А у этих мы спрашиваем: «Вы Измайловы?» Они говорят: «Нет». А сами заинтересовались: «Зачем они вам?» Мы говорим, что Измайловым нужно идти к старой трансформаторной будке. А девочка как закричит, как захлопает в ладоши: «Мы Измайловы! Папочка, не скрывай! Мы Измайловы!» Тогда и он тоже признался, что они Измайловы. Но она первая не выдержала.
Вожатый возмутился:
- Да ведь вам было ясно сказано, что они фамилии своей не скрывают!
- Они и не скрывали. То есть скрывали, но недолго, -сказал разведчик, но почему-то уже не так радостно, как раньше.
- А потом что?
- А потом мы им завязали глаза, чтобы они не видели штаба. Он начал было сопротивляться, а тогда девочка как закричит: «Пусть завязывают, это даже интереснее!» Да вон их ведут!
Все обернулись.
Из-за штабного домика показалось шествие. Впереди шагал пионер и тащил за веревку пару лыж с укрепленным поперек них поленом. Получилось вроде санок. На этих санках сидела Солнечка с завязанными глазами. Она закидывала голову назад и старательно морщила нос. Было ясно, что она подглядывает. Сзади нее шел Солнечкин папа, тоже с завязанными глазами. По бокам его шли двое лыжников.
Капитан Калашников взглянул на часы и крикнул:
- Опаздываете, лейтенант! На моих сейчас пятнадцать двадцать четыре!
Папа и мама Травки не знали, что он жив, здоров и даже весел. Мама сидела бледная и с заплаканными глазами. Она ничего не говорила.
Вот уже столько лет подряд она видела своего мальчика каждый день, а думала о нем каждую минуту. Даже когда она была не дома, а на работе, училась или ехала куда-нибудь по делу, она все равно хоть немножечко, да думала о нем.