— Но ты же знаешь, — возразил он дрожащим голосом, — что эта тема запрещена, что это имя не должно здесь произноситься.
Жанна отбросила возражение возмущенным кивком головы.
— Не важно, — спокойно сказала она. — Говорите со мной о Джордже, дядюшка.
— О чем же прикажешь говорить?
— Обо всем. Обо всей истории.
— Никогда в жизни!
Жанна нахмурила брови.
— Племянник! — бросила она угрожающим тоном.
Этого было достаточно.
— Вот! Вот! — забормотал Аженор и принялся рассказывать печальную историю.
Он ее повествовал с начала до конца, ничего не пропуская. Жанна слушала молча и, когда он окончил, не задала ни одного вопроса. Аженор решил, что все кончено, и испустил вздох облегчения.
Он ошибся. Через несколько дней Жанна возобновила попытку.
— Дядюшка? — спросила она снова.
— Да, моя дорогая, — снова ответил Аженор.
— А если Джордж все-таки невиновен?
Аженору показалось, что он ослышался.
— Невиновен? — повторил он. — Увы! Мое бедное дитя, в этом вопросе нет никаких сомнений. Измена и смерть несчастного Джорджа — исторические факты, доказательства которых многочисленны.
— Какие? — спросила Жанна.
Аженор возобновил рассказ. Он цитировал газетные статьи, официальные донесения, против которых никто не возражал. Он сослался наконец на отсутствие Джорджа, что было самым веским доказательством его смерти.
— Смерти пусть, — ответила Жанна, — но измены?
— Одно есть следствие другого, — ответил Аженор, смущенный таким упрямством.
Упрямства у девушки было даже больше, чем он предполагал. Начиная с этого дня она часто возвращалась к тягостной теме, изводя Аженора вопросами, из которых легко было заключить, что она сохраняла незыблемую веру в невиновность брата.