Я в основном занималась доставкой вещей и прочей беготней по городу вместо Ранела и Джонны. Ведь у дяди больная нога и он не может много ходить, тем более быстро, а от Джонны больше пользы дома. Кроме того, я терпеть не могу сидеть в четырех стенах, так что мне и карты в руки, — Сонеа скорчила рожицу. — Сначала мне приходилось отвозить барахло на рынок, к знакомому торговцу, и я как-то увидела, как пара ремесленников и конюхи приставали к дочке булочника. Мне совсем не улыбалось оказаться на ее месте и я решила одеваться и вести себя как мальчик.
Дони вскинула брови.
— И как, успешно?
— В основном да, — Сонеа кисло улыбнулась. — Правда, иногда выглядеть пацаном было вовсе не с руки: однажды в меня влюбилась молоденькая служанка! А еще как-то меня прижал в углу садовник и обнаружил, что я девушка, только когда уже собирался меня изнасиловать. Он едва в обморок не хлопнулся, весь покраснел до корней волос и заставил меня поклясться, что я никому не скажу. Такие вот дела.
Дони хихикнула.
— Местные девчонки называют таких мужчин сластолюбцами. Опиа всегда берет за мальчиков больше, потому что, если об этом пронюхают стражники, ее повесят. А вот торговать девочками — пожалуйста. Помнишь Калиа?
Сонеа кивнула, вспомнив худенькую девушку, что работала в пивной возле рынка.
— Говорят, отец много лет продавал ее клиентам, — Дони сокрушенно покачала головой. — Представляешь, собственную дочь?! В прошлом году она сбежала от него к Опиа. По крайне мере теперь видит хоть какие-то деньги. Вот и задумаешься, как нам повезло, правда? Мой отец никому не позволяет выходить со мной за рамки приличий. Самое плохое, что со мной было… — она замолчала и оглянулась на дверь, затем быстро подбежала к замочной скважине и посмотрела в узкую щелку. Улыбка осветила ее лицо, и девушка открыла дверь.
В комнату скользнул Сири и, протянув Дони приличных размеров узелок, окинул Сонеа озабоченным взглядом.
— Ты выглядишь как и раньше.
Дони вздохнула.
— Краска не подействовала. Киралийские волосы не так-то легко перекрасить.
Он пожал плечами и указал на принесенный тюк:
— Тут тебе кое-какая одежка, — и, направившись к выходу, бросил: — Позови, когда переоденешься.
Дверь за ним закрылась, и Дони, быстро распотрошив сверток, извлекла из него сложенные вещи.
— Все мальчишечье, — разочарованно протянула она, предавая Сонеа брюки и рубашку с высоким воротом. Затем развернула толстый черного цвета плащ и одобрительно кивнула. — Хороший плащ.
Сонеа быстро переоделась. Едва плащ успел лечь ей на плечи, как в дверь постучали.
— Уходим, — сказал Сири, зайдя в комнату. С ним был Хэррин с маленькой лампой в руке.
При виде их мрачных лиц сердце Сонеа пропустило удар.
— Они уже ищут?
Сири кивнул и зашагал к старому деревянному буфету в дальнем конце комнаты. Открыв его, юноша потянул на себя внутренние полки, которые, тихо позвякивая содержимым, мягко выкатились вперед. Сири протянул руку к задней стенке, которая, повинуясь слабому толчку, беззвучно повернулась, открыв взору прямоугольник почти полной тьмы.
— Они рыщут по округе уже несколько часов, — сказал Хэррин, когда Сонеа ступила через потайную дверь в подземный ход.
— Так рано?
— Здесь легко потерять счет времени, — объяснил он. — Наверху скоро полдень.
Сири шикнул на Хэррина и Дони, и парочка заторопилась в туннель. Хэррин зажег лампу, свет упал на влажные стены длинного коридора. Сири тоже быстро зашел внутрь и, подтянув к себе выдвижные полки, вернул им — а затем и задней стенке буфета — прежнее положение.
— Туши свет, — коротко бросил он Хэррину. — Тропу я лучше знаю в темноте.
Хэррин повиновался, и их окутала кромешная тьма.
— И ни слова, — добавил Сири.