А два или три дня назад сны изменились. Стоило ей заснуть, она как обычно снова видела его, но в этот раз он был свободен. Освобожден из мрачной темницы, где его единственными эмоциями были отчаяние и агония.
Эти изменения в ее мрачных снах, казалось, должны были обрадовать ее, но вместо этого она испугалась. Потому что в новых сновидениях этот огромный мужчина с черными волосами и золотистыми глазами кого-то неустанно искал. И она знала, что искал он ее.
А прошлой ночью он ее нашел. Лив до сих пор с ужасом вспоминала, как подскочила в постели в четыре утра с руками, прижатыми к груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Во сне таинственный темный мужчина смотрел прямо в ее глаза и произнес только одно слово.
— Моя.
— Что? — София с беспокойством смотрела на нее, и Лив поняла, что вслух цитирует незнакомца из сна.
— Ничего. Что у нас на завтрак?
Это было субботнее утро — день вседозволенности, официально объявленный свободным от диет. Лив пыталась ограничивать себя всю остальную часть недели, ее пышные формы и так были слегка больше, чем ей нравилось, но в субботу она позволяла себе сорваться с поводка.
— Как насчет блинчиков? Кэт придет сегодня и принесет немного черники с органического фермерского рынка на Данн. Звучит неплохо?
— Ммм.
Лив кивнула, пытаясь выглядеть более воодушевленной и менее несчастной, хотя ее близняшка все еще смотрела на нее скептически.
— Давай, Лив, черничные блинчики твои любимые.
София все еще хмурилась, хозяйничая на кухне светло-желтого и кремового оттенков, смешивая муку, яйца и сахар, доставая сковороду с подвесной стойки.
— Вкуснятина. Не могу дождаться.
Лив подарила ей нерешительную улыбку и подавила зевок.
— Серьезно, Софи, я просто устала. Засиделась допоздна, читала.
София скептически посмотрела на нее.
— Ага. Именно поэтому ты выглядишь, как одна из моих первоклашек, которую направили в кабинет директора.
Она преподавала в привилегированной частной школе Южной Тампы, где учились дети богатых родителей и одаренные подростки, и абсолютно любила свою работу. А так как сейчас были летние школьные каникулы, то у нее появилась возможность посвятить себя другой своей любви — искусству.
Лив знала, что Софию снедает дикая жажда отправиться к своим краскам, и то, что она торчит на кухне и печет черничные блинчики, означало, что она беспокоится о своей близняшке. Она только собралась возразить ей, когда раздался стук во входную дверь.
— Иду!
София поспешила открыть дверь перед сияющим лицом их общей подруги еще со школы Кэтрины О Коннор. София впустила Кэт в дом, а Лив мысленно встряхнулась. Пришла пора остановиться и не позволять этим глупым снам так сильно влиять на нее. Она Оливия Уотерхаус, и она ничего не боится.
Несмотря на милосердие, Лив не была слабовольным человеком. Она работала и училась в школе медсестер и всегда могла постоять за себя, даже когда капризные врачи могли вербально выпотрошить несколькими саркастическими замечаниями.