— А что же вам мой предшественник говорил, Суходольский? — спросила Татьяна, чтобы как-то сориентироваться в ситуации.
— Да примерно то же самое, что и вы: народ остается без кино, некуда пойти молодежи и прочее. Да поймите вы, Татьяна Николаевна, в другой стране уже живем! По другим законам. И потребности у населения другие. Кинотеатр как убыточное предприятие государство содержать не будет, нет в этом никакого смысла. Рынок! Заводы сами себя кормят. Целые отрасли! А тут — двадцать пять человек персонала и разрушающееся здание. Кому мы нужны? Вы подумайте!
— Я вот и думаю, — ровно ответила Татьяна. — Помочь вам, наверное, нужно, да. Но я должна посоветоваться. Строили-то кинотеатр не вы, а государство, народ…
Морщинистое лицо Корзинкина снова болезненно напряглось.
— Татьяна Николаевна, дорогая! Забудьте о прошлом. Пришли другие времена. «Государство, народ…» Кому сейчас это нужно? Давайте бросим все это — кинотеатр, заводы, фабрики… Кому от этого станет легче? Не мы ли с вами, когда жили при социализме, кричали: «В стране нет хозяина! Отдайте имущество и власть хозяину — увидите, как заживем!» Не так ли?
— Да так, так. — Татьяна опустила глаза. Что возразишь этому напористому человеку? И что им прежде всего движет: стремление самому за бесценок хапнуть действительно разрушающийся кинотеатр или что-то иное? И ведь, если на то пошло, и ее честно заработанные на заводе деньги — налоги — вложили когда-то если не в этот кинотеатр «Рубин», то в тот же «Прометей», в больницу, в школу! Выходит, она много лет работала на этого вот морщинистого, с хорошо подвешенным языком дядю? У которого к счастью или по случаю всероссийского грабежа-дележки имущества оказались богатые покровители? Да и сам этот Корзинкин, возможно, при деньгах, только делает вид, что нищ и гол, а лишь только получит лицензию… Общественность глазом не успеет моргнуть, как увидит вместо привычного кино Бог знает что!..
«Опомнись, Татьяна! — сказала она себе. — Ты что, белены объелась? И ты не забыла, где сидишь, на каком месте? Тебя мораль сюда посадили читать? Только пикни — завтра же вылетишь. Иди снова в безработные…»
Корзинкин серьезно, внимательно смотрел на нее, ждал. В этом кабинете он рассчитывал на несколько иной прием — так ему обещали. Выходит, ошиблись в этой Морозовой?
Татьяна мило улыбнулась посетителю, пообещала:
— Я все же посоветуюсь, Анатолий Михайлович. Не волнуйтесь, я думаю, мы все ваши проблемы решим.
Глаза Корзинкина счастливо вспыхнули.
— Советуйтесь, конечно, Татьяна Николаевна! Вопрос серьезный. Но все в ваших руках. А руки у вас легкие… Я приду, когда вы назначите. Через недельку, да?
— Хорошо, давайте… двадцать третьего, — она глянула на календарь, — во второй половине дня. Я думаю, к тому времени мы все решим.
Корзинкин живо вскочил, подал ей руку, засеменил к выходу. Вдруг остановился у самой двери, сказал:
— Татьяна Николаевна, мы там такую бурную деятельность разовьем! Я вам обещаю. Народ жаловаться на нас не станет. Вы нам потом сами спасибо скажете. А мы, в свою очередь, вам. Когда все решится, мы сумеем поблагодарить и вас лично более весомо, чем сейчас, — и он глазами показал на коробку с конфетами.
Директор кинотеатра ушел, тощей серой ящеркой скользнул за дверь, а Татьяна, у которой сердце дрогнуло от слишком уж прозрачного намека, открыла коробку — в ней, поверх конфет, лежали новенькие пятидесятитысячные купюры, два миллиона рублей.
Она почувствовала, как загорелось ее лицо. Татьяна торопливо накрыла конфеты папкой с бумагами, посидела раздумывая… Потом решительно поднялась, пошла к Суходольскому.
— Владимир Ефимович… вот, полюбуйтесь! Был Корзинкин, принес. Я… я понимаю их проблемы, кинотеатр, конечно, как-то надо спасать, но… честное слово, такие люди могут создать неправильное мнение… зачем мне эти неприятности? Это ведь взятка, уголовное дело…
Суходольский открыл коробку; в лице его не дрогнул ни один мускул. Не считая, взял себе примерно половину денег, сказал:
— Хорошо, что вы понимаете их проблемы, Татьяна Николаевна. И ведете себя предельно честно. Меня это радует. Волноваться по всякому мелкому поводу не стоит. Приватизация — дело государственное и законное. Помочь же жаждущим обрести собственность — святое дело! А то, что они благодарят… так на Руси это всегда было, почитайте вон Гоголя, Салтыкова-Щедрина… Это, в конце концов, благодарность за хорошую работу. Мы ведь с вами можем с этим кинотеатром еще год-два возиться, верно? А вы им, Татьяна Николаевна, когда обещали с документами разобраться?
— Через неделю, двадцать третьего апреля.
— Ну вот. Фантастический срок рассмотрения документов. К тому же открою вам секрет: вопрос о «Рубине» в принципе наверху решен. Корзинкину нужно помочь. Казино так казино, черт с ними. Современная культурная точка в городе будет, видимо, первая. Но не последняя!.. Потом мы с вами съездим туда, посмотрим, что к чему. Приструним, если что не так. Но и развеемся заодно. С однорукими бандитами повоюем, а? Ха-ха-ха… Да вы берите коробку, Татьяна Николаевна, ешьте! — Суходольский подвинул к ее руке коробку. — Конфеты вон какие красивые, аппетитные… Ешьте, не стесняйтесь! Вас же угостили…