— И для Педро это может скверно обернуться. Он очень впечатлительный мальчик. Тот, кто живет в мечтах, не может, столкнувшись с реальным миром, повести себя как надо. А Педро должен работать, чтобы жить.
— Но он не болен? — с тревогой спросила Маргарита.
— Нет. У него мысли устремлены не туда, куда следует, вот и все. Он должен избавиться от этого, должен обрести другие интересы, должен понять, что такое настоящая жизнь. Должен отправиться в Кампече, Тампико и другие места, о которых мечтает, и увидеть, каковы они на самом деле.
— А-а… Если бы он поплавал на кораблях, может…— нерешительно начал Мануэль.
— Что-то в этом роде,— согласился доктор Мэннинг.— Если бы он смог завтра отплыть, к примеру, на «Принцессе»… Это судно обходит все порты залива, и Педро смог бы устроиться туда юнгой или еще кем-нибудь. Перемены и новые знакомства — вот все, в чем он нуждается.
Мануэль громко хлопнул в ладоши.
— Бенто Барбоса — совладелец «Принцессы». Я поговорю с ним. Может, все и устроится.
— Это было бы лучше всего для Педро.
На этом разговор закончился. Педро лежал, дрожа от радостного волнения. Наконец-то перед ним открывалась перспектива увидеть порты залива!
Потом он снова заснул, на этот раз без всяких сновидений. Это была, скорее, легкая дремота, продолжавшаяся несколько часов. Мальчика разбудил доносившийся с кухни сердитый голос Мануэля. Маргарита пыталась успокоить его.
Шлеп! — и Грегорио жалобно захныкал.
— Надеюсь, теперь ты попридержишь язык! — закричал Мануэль.— Нечего разносить по улицам слухи. Это семейное дело.
— Он же еще menino ,— умоляюще воскликнула Маргарита, но Мануэль сердито прикрикнул на нее.
— Он мелет языком днем и ночью! И Бенто Барбоса сразу же начал расспрашивать меня, что не так с Педро. Он сказал, что не может направить на «Принцессу» больного мальчика. Мне пришлось долго уговаривать его, прежде чем он согласился взять Педро. И чтобы больше не было никаких этих… этих…— Мануэль выругался.— Сейчас в Кабрилло слишком жарко и воздух плохой. В море Педро станет лучше. Женщина, неужели ты думаешь, что я отослал бы его, будь он в самом деле болен?
Дверь хлопнула, наступила тишина. Педро снова задремал, он вспоминал Кокосовые острова, Картахену и парящих над Парамарибо драконов, но в конце концов решил, что всё, хватит валяться. Встал, по настоянию Маргариты выпил кофе и вышел. Предплечье все еще побаливало от подкожного впрыскивания доктора Мэннинга.
Он двинулся кружным путем, чтобы не проходить рядом со складом Бенто Барбосы, и в результате ноги понесли его мимо калитки цыганки. Старая женщина окликнула его, и Педро не смог сделать вид, будто не слышал,— от острого взгляда черных глаз Беатрис Саузы не ускользнешь. Поэтому он, испытывая неловкость, вошел в сад и поднялся на веранду, где за шатким столом сидела сеньора, тасуя карты.
— Присядь, Педро.— Она кивнула на скрипучее плетеное кресло напротив.— Что тебе сегодня приснилось, meus neto?
Забавно, что она никогда прежде не называла его внучком. Забавно также, что она ни разу не посмотрела на него с того момента, как он открыл калитку. Мудрые яркие глаза не отрывались от карт, которые она выкладывала перед собой. Шлеп… шлеп… кивок; шлеп… шлеп… Она вскинула серебряную голову и посмотрела прямо в глаза Педро.
— Много лет назад я жила в Лиссабоне.— В ее речи чувствовался мягкий португальский акцент, заставивший название города прозвучать как «Лишбоа».— Но до этого, meus neto, мое племя обитало в горах, где было лишь то, что существовало издревле,— деревья, скалы и ручьи. Есть истины, которым можно научиться у древних вещей…— Она заколебалась, и ее смуглая, усохшая ладонь накрыла руку Педро.— Ты ведь знаешь истину, Педрино?
Он смотрел в ее яркие черные глаза, гадая, к чему она клонит.
— Истину о чем, сеньора?
Еще мгновение цыганка вглядывалась в его лицо. Потом ее рука упала, и Беатрис улыбнулась.