– Фу. Это уже не месть, а одержимость.
– И все же…
– Спасибо, что подвезли, отец, – сказал я, спрыгнул с повозки и нырнул в дверь трактира.
В ушах у меня отдавался шипящий смешок Лойоша.
Когда я вошел в «Колпак», меня поразило, что народу все еще много. Пожалуй, я только тут осознал, что сейчас все еще ранний вечер. Я быстро осмотрел зал – нет, Орбана не было. Наверное, я мог бы подумать, а не подозрительно ли это, но на сегодня я сделал уже достаточно.
Я поднялся в свою комнату, сбросил плащ и сапоги и растянулся на кровати.
Только теперь до меня дошло: я уже никогда не смогу поговорить с ними, познакомиться, спросить у них, кем была моя мать и почему она ушла. У меня отрезали изрядный шмат моего прошлого. Я найду, кто это сделал, и выясню, почему. А потом причиню кому-то очень, очень много зла.
«Лойош?»
«Да, босс?»
«Завтра нам понадобится безопасное место. Там, где я смогу снять амулет и позаботиться о волдырях.»
«Безопасное? Босс…»
«В смысле, чуть более безопасное.»
«Такого нет и не будет.»
«Думаешь, мне безопасно разгуливать со свежими волдырями на ладонях?»
«А что, нет способа исцелить их и при этом не рисковать, что джареги тебя найдут?»
«Конечно. Это займет с недельку.»
«Мы можем залечь на дно на неделю.»
«Можем. Но не станем.»
«Ладно, босс.»
Он молчал, а я долго смотрел в потолок, вспоминал тела в развалинах, и как мы оборачивали их тканью, чтобы дотащить до свежевырытых ям. Странно, но сны мои были о другом, во сне я просто копал ямы, снова и снова.
Однако я все-таки спал и видел сны. Пожалуй, это важнее.
«Стадия стеминастрии, которая продолжается до нескольких недель – в зависимости от доступности пищевых ресурсов, – является самой активной из всех, в том смысле, что стеминастрия постоянно передвигается и постоянно ест, не покидая родного водоема. В случае высокой конкуренции либо недостатка пищи может случится так, что стеминастрия умирает, так и не превратившись…