— Нисколько, господин комиссар. Только там не застелена кровать. Хайде, будь добра, немедленно…
— Нет, нет. Оставьте все как есть. Не стоит хлопот. Положите мне только шерстяное одеяло. Завтра мы должны уехать очень рано.
— Как вам будет угодно, господин комиссар. Господин Хорншу может занять второй номер. Он рядом. Ну как, есть какая-нибудь надежда пролить свет на это дело? Вы позволите пригласить вас на бокал вина? Но, возможно, сначала вы захотите немного привести себя в порядок. Поездка, наверное, была утомительной.
Снова комиссар прошел под двумя арками в заднюю часть дома и снова испугался протянутой иссохшей руки деревянного святого. Хайде отперла третий номер. После того как он освободился, там сделали уборку, а вещи Сандры Робертс взяли с собой люди Рёпке. Кеттерле снял пальто и вымыл руки.
— Выходит, Хайде, пески не отдают то, что однажды заполучили?
Вытирая руки, он повернулся к девушке.
Та покачала головой.
— Все это было напрасно. Я и раньше знала.
— Почему? — спросил комиссар.
Она пожала плечами.
— Не могу сказать почему. Но я это чувствую. Ее уже здесь нет.
— Хайде, какую чушь вы несете! — возмутился комиссар. — Где же она тогда должна быть?
— Не знаю.
— Все это эмоции, Хайде. Вы что-то знаете или говорите просто так?
— Просто так, — сказала она и улыбнулась, — откуда я могу что-то знать. Последнее дерьмо в этом доме. Хотя раньше это была наша усадьба.
Она отворила дверь и пропустила комиссара вперед. Кеттерле снова увидел огромный старинный сундук и широкую фризскую полку с медной посудой. И снова бросились ему в глаза огромные, старые, почти черные напольные часы, стоявшие в едва освещенной нише, почти скрытой изгибом лестницы.
— Изумительная вещь, — сказал он и остановился.
— Да. Но с тех пор, как я себя помню, они уже не ходят, — сказала Хайде. — В детстве мы прятались внутри. Пока однажды мать не вытащила ключ, а потом его потеряла. С тех пор ключа больше нет.
— А где ваша мать, Хайде?
— Умерла. Она умерла вскоре после отца — когда стало ясно, что мы должны продать усадьбу. Она очень любила меня.
— И вам не хочется никуда отсюда уезжать?
Девушка покачала головой.