Я вскочил на ноги и бросился бежать. Ветки деревьев больно хлестали в лицо. Я ничего не замечал. Уйти, скрыться, хотя бы минуту подышать чистым воздухом!
Путь мне преградило большое, заросшее камышом озеро. Разгребая камыши руками, я ринулся в воду. У берега было неглубоко. Я окунулся с головой и сидел под водой до тех пор, пока в легких хватило воздуха.
Когда я вынырнул, зловещей тучи уже не было. Мошкара озабоченно летала над камышом.
Первый страх перед мокрецом прошел. Как рукой сняло и боль от укусов. Тишина. Вдалеке, невидимые глазу, крякали утки, всплескивалась на озерном приволье
рыба.
Первая мысль, когда я пришел в себя, была об отце. Где он? Почему не откликался на мой зов? Я заложил пальцы в рот и свистнул.
- Ого-го-го-го! - раздалось в ответ. - Генка, где ты?
Через несколько минут, отмахиваясь от мошкары зеленой веткой, на берегу появился отец.
- Куда ты удрал? - спросил он. - Зову, зову, даже охрип от крика!
- И я тебя звал. На меня мошкара напала.
- Ну ладно, вылазь, а то мокрец живьем съест.
Едва выбрался на берег, мошкара снова атаковала
меня. Я припустился бежать, но отец остановил:
- Погоди. Сначала ножик и кузовок найдем.
С трудом мы нашли брошенные мною ножик и кузовок и вышли из тайги чуть живые. Лицо у отца посинело, опухло. Над правым глазом нависла багровая шишка. Не лучший вид был, наверно, и у меня.
За холмом показался Зеленый городок. Всюду горели костры. Над палатками клубился черный, густой дым. Проклятый мокрец уже успел проникнуть и туда. Скорее бы добраться домой, обмыть тело, завернуться в холодную простыню. Но отец крепко держал за руку, не отпускал от себя.
- Иди спокойно, не суетись.
Легко сказать «не суетись»! Мошкара не отставала от нас, жалила, звенела в ушах, копошилась под рубахой.
Отец, будто назло мне, шел неторопливым, деловитым шагом. В поселке он остановился у крайнего костра, попросил закурить у знакомого плотника. Плотник протянул пачку папирос, лукаво посмотрел на кузовок, прикрытый сверху газетой.
- Откуда?
- По грибы с сыном ходили, - равнодушно ответил отец.
Плотник недоверчиво улыбнулся, подмигнул отцу. Знаем, мол, этих грибников и охотников. Кашей их не корми, а дай только поболтать о своих подвигах.