Утром кто-то сильно дернул меня за плечо. Я открыл глаза и увидел Степку. В руках у него был веник.
- Вставай избу подметать, - сурово и решительно сказал он.
Я поискал глазами отца. Но в комнате, кроме меня и Степки, никого не было.
- Вставай, а то дам по затылку, - пообещал Степка, Ну погоди же, я научу тебя, как разговаривать с добровольцем!
Я соскочил с кровати, но тут же рухнул на пол. О, моя бедная, искусанная сибирской лайкой нога!
Степка отступил в сторону и с удивлением смотрел на меня.
- Ты чо? - спросил он.
Я приподнялся. От злости и обиды на глаза набежали горячие слезы.
- «Чо, чо»! Не видишь - собака искусала!
Степка присел на корточки, осторожно развязал прилипший к ране носовой платок.
- Большая собака? - спросил он.
Я не ответил. Какая разница - большая или маленькая. Лучше бы посоветовал, что делать, чем глупые вопросы задавать!
Но Степка лишь смотрел на мою ногу и качал головой.
- Меня тоже собака кусала, - сообщил он. - Двадцать уколов от бешенства дали. Вот в это место…
- Мне никаких уколов не надо, и так заживет.
- А если бешеная?
- Какая она бешеная? Хвостом виляла.
Степка задумался, затем снова покрутил головой и сказал:
- Докторов разве убедишь? Им хоть бешеная, хоть не бешеная, все равно: снимай штаны, и только.
- А если не говорить, что собака? Как будто бы на гвоздь наткнулся.
- Ладно, - согласился Степка. - Одевайся. Я тебя в медицинский пункт отведу. Тут рядом, в палатке.
Идти я почти совсем не мог. Нога распухла и болела так, как будто по ней со всего размаху ударили дубиной. Степка поддерживал меня за руку, а потом наклонился, как при игре в «козла», и сказал: