Серый «в елочку» костюм, рубашка и галстук, — это было, пожалуй, все, что я распознал в нем. От лица ничего не осталось, да и, по правде говоря, у меня не было большого желания всматриваться в то кровавое месиво.
— Вы говорите, что это сделала сигара? — спросил я сержанта Стэббинса, стоявшего около меня.
— Да, так говорит его жена. Он закурил сигару, и она взорвалась.
— Хм, что-то не очень верится. Хотя, если она говорит, то, пожалуй, так оно и было. У себя на фабрике они производят всякие смешные сюрпризы. Вот тебе и сюрприз.
Я осмотрелся. Комната была полна полицейских, занятых своим делом. Я отдал бумаги Крэмеру, и он углубился в их изучение. Я более или менее знал всех присутствующих, но одна особа была мне совершенно незнакома. Она сидела в углу комнаты и отвечала на вопросы Рауклиффа, сыщика из отдела по расследованию убийств. Это была молодая, с хорошей фигурой женщина.
Я показал Стэббинсу на нее.
— Прохожая, сестра жены или кто?
Он покачал головой.
— Черт ее знает. Пришла сюда сразу же после того, как прибыли мы. Хотим узнать что к чему.
Когда я подошел к ним, молодая женщина и сыщик посмотрели на меня.
— Извините, — сказал я, обращаясь к молодой особе. — Когда закончите свои дела здесь, зайдите, пожалуйста, в офис Нэро Вульфа по этому адресу.
Я протянул ей визитную карточку. Мне особенно понравились ее высокие скулы.
— Мистер Вульф занимается расследованием этого убийства.
Рауклифф заворчал, как цепная собака:
— Давай отсюда и не мешай работать.
По правде сказать, это было все, что он мог сделать, так как я прибыл на место происшествия по договоренности с инспектором Крэмером, и Рауклифф знал это. Я словно не заметил его рычания.
— Если этот субъект отберет у вас визитку, номер вы найдете в телефонной книге. Запомните — Нэро Вульф.
После этого, лавируя между фотографами, судмедэкспертами и представителем прокуратуры, я подошел к Крэмеру. Он все еще был занят моими бумагами.
— Где миссис Пур?
— В спальне, — пробурчал он, не поднимая головы.
— Мне нужно поговорить с ней.
— На кой черт это нужно? — Он бросил мои бумаги на стол. — Лучше садись и давай поговорим.