Он бережно повел гостя в хозяйский кабинет и усадил в кресло. Норма передернуло, он тоже вошел в кабинет и резко повторил:
— Да кто это такой?
— Тише! Вы что, не видите: это же Иисус Христос! — возмущенно бросил через плечо Обинар.
Норма оторопел. Но, присмотревшись к расположившемуся в его кресле человеку, согласился:
— И правда… Физиономия в самый раз. Но это еще не повод…
Обинар, блаженно улыбаясь, застыл перед креслом.
— Ну так что, годится вам этот красавец? — грубо одернул его Норма.
Обинар и думать забыл о деловых интересах. Слова хозяина вернули его на землю. И хотя это далось ему с трудом, он попытался оценить молодого человека с более прагматической точки зрения. «Лицо уж очень истощенное, но это даже к лучшему, — подумал он. — Превосходно получится „Ecce homo“. Сначала мы его распнем, потом задействуем в „Гефсиманском саду“, а когда отъестся, наделаем Добрых Пастырей и „Приведите ко мне детей“». Мастер мгновенно прикинул, сколько удачных евангельских сцен можно будет снять, используя этого как с неба свалившегося Христа. Незнакомцу явно было не по себе, оттого что эти двое испытующе уставились на него. Обинар же, встречая его тревожный взор, терялся и не мог задать ни одного вопроса.
— Чем вы занимались раньше? — спросил за него Норма. — И прежде всего, как вас зовут?
— Машелье, — смиренно ответил незнакомец, надеясь замять первый вопрос.
Норма несколько раз повторил его имя вслух, словно соображая, пристойно ли оно звучит, и сказал Обинару:
— Не спускайте с него глаз. От такого можно ожидать чего угодно. Мы даже не знаем, откуда он взялся.
Машелье оскорбленно вздрогнул и вскочил с кресла.
— Я вышел из тюрьмы. И я вам не навязываюсь, — сказал он и пошел к двери.
Обинар кинулся за ним, поймал за руку и снова посадил в кресло хозяина. Машелье, видимо изумленный собственной строптивостью, повиновался. А Норма, припомнив цифры продаж, успел пожалеть о поспешно брошенных словах.
— Двадцать франков в день вам подойдет? — предложил он.
Машелье будто и не слышал вопроса.
— Хотите двадцать пять? Что ж, ладно.
Машелье осел в кресле и по-прежнему молчал.
Тогда Обинар нагнулся к нему и мягко сказал:
— Хозяин предлагает вам двадцать пять франков в день. Обычно мы платим только двадцать. Значит, договорились? Двадцать пять франков. Пойдемте со мной в студию. Работа нетрудная.
Они вместе вышли из лавки, пересекли двор и поднялись по темной лестнице.