Скукакис отпер дверь и вошел первым, затем зажег свет и замер как вкопанный.
— Проходите, — приказал Закари.
Скукакис что-то закричал по-гречески. Он побежал. Закари попытался схватить его, но опоздал. Внезапно грек снова замер.
— О, ради Бога, — взмолился Фридли. — Только не это.
— Что? — не понял Закари.
Скукакис с мертвенно-бледным лицом повернулся к ним и показал на открытый сейф:
— Меня ограбили!
— Вот дерьмо, — выругался Фридли и направился к машине, чтобы позвонить.
— Что? — Закари по-прежнему ничего не понимал.
Завтрак Дортмундера состоял из слегка подслащённого, грейпфрутового сока (который заставил его поморщиться), хорошо прожаренных двух яиц, белого поджаренного хлеба с абрикосовым вареньем, быстрорастворимого кофе с большим количеством молока и сахара. Он почти закончил завтракать, оставался второй тост и третья чашка кофе, когда Мэй вошла в кухню, держа своё пальто.
— Не забудь позвонить Энди, — сказала она.
Дортмундер возился с электронными часами.
— Мм, — сказал он и нажал кнопку сбоку, розовые цифры показали 6:10:42:08.
— Мм, — сказал он снова.
— Ты вернёшься к обеду?
— Да. Скоро занесу барахлишко к Арни. Потом мы возможно перекусим.
— Было бы здорово, — сказала она и вышла.
Дортмундер сделал глоток кофе, повертел часы в руках, слегка надавил на них и нажал кнопку сбоку. 6:10:42:08.
Входная дверь закрылась.
Дортмундер жевал тост и рассматривал часы. Пока кнопка на боку не была нажата, прямоугольный чёрный циферблат был пустым, и они были похожи, на наручный телевизор Дика Трейси. Дортмундер держал часы у рта.
— Алё, младший? — сказал он. — Это Трейси.
Зазвонил телефон.