Она собрала сумку с продуктами для Оскара и ушла, злорадно посоветовав мне «не скучать». Ставни оставались закрытыми, мне было жарко и скучно, в общем, я хандрил. Даже спать не хотелось!
В итоге я пришел к выводу, что самое веселое из доступных мне занятий — лежать на полу, ловить хвостом редкие лучи, пробивающиеся сквозь ставни, и пускать солнечных зайчиков, благо у меня чешуя блестящая. Эх, надо было взять с собой Штуковину, какое-никакое, а развлечение!
Впрочем, бездействовать мне пришлось недолго: очень скоро я почувствовал, что к дому приближаются чужаки. Сначала я подумал, что это какие-нибудь местные типа бабы Стаси, пришли познакомиться с туристкой. Но эта версия быстро рассыпалась в пыль: у местных ауры были простенькие и какие-то серые, без ярко выраженных наклонностей к добру и злу.
Те двое, что приближались сейчас к дому, были другими. Я почувствовал в них настороженность, граничащую со злобой, и презрение. Да уж, они явно пришли не молочко предложить!
Я быстро переместился к стене, теперь меня невозможно было увидеть, даже если прижаться к окну. Правда, это означало, что я тоже не смогу никого разглядеть, но не принципиально. Мне не нужно видеть, чтобы запомнить, — я чувствую ауры. А уж этих двоих я ни с кем не перепутаю, они явно не из деревни!
Они поднялись на крыльцо, постучали. Стук был сдержанный, короткий, будто стучавшему было противно дотрагиваться до двери. Какие мы высокомерные… а что будут делать, если я открою им?
Но это так, мысли и рассуждения, на самом деле я открывать не собирался. Незваные гости быстро это поняли, потому что от дверей перешли к окнам, солнечные лучи исчезли из комнаты.
— Похоже, этой девицы здесь нет, — тихо произнес один из них. Если мои способности не подводят, это мужчина лет сорока.
— Вы думаете, она связана с тем нечестивцем? — спросил второй.
У меня были все основания полагать, что «нечестивец» — это Женька. Желание выйти, поймать их и хорошенько расспросить стало сильней, но я сдержался. Увидят те, кто видеть не должен, и ничего хорошего не получится.
— Все может быть, но пока доказательств связи нет. Она никого не спрашивала о нем и не приходила к нам.
— Она одна?
— Говорят, что одна, других с ней не видели.
Значит, эти двое либо не общались с бабой Стасей, либо она сдержала свое слово и ничего не сказала им обо мне.
— Что будем делать?
Вот и мне интересно: что вы будете делать, уроды?
— Пока ничего. Мы не дикари! Эта девица может быть не связана с ним.
— А если связана?
— Тогда мы проследим, чтобы она отправилась за ним следом.
Проклятый дневной свет и проклятые сторонние наблюдатели! Я был готов рвануться на этих двоих прямо сейчас, но чувствовал рядом присутствие других людей — близко, слишком близко. Я был почти на сто процентов уверен, что эти двое виновны в смерти Женьки и Лино. Конечно, не только они, ведь двоих недостаточно, но они — в том числе.
Не знаю, что бы я сделал, если бы имел сейчас возможность добраться до них. Наверное, убил… По человеческим меркам, это неправильно, но в такие моменты я рад, что я не человек, я всегда могу сослаться на свои звериные инстинкты.
Мне пришлось позволить им уйти, иначе нельзя. Я успокаивал себя лишь тем, что я великолепно запомнил их ауры и найду их — где бы они ни были. Я даже догадываюсь, где начать поиски…