- Не надо, я сама!
Виктория Александровна сидела одна в узенькой дежурке и что-то записывала в журнал.
- А я только хотела идти к тебе,- сказала она, захлопывая журнал.
- Тетя Вика, здесь никого нет? - спросила Ата.- Только вы? Мне надо поговорить с вами. Очень-очень важно.
Виктория Александровна обняла Ату за плечи, поцеловала ее в горячую щеку.
- Тебе надо быть уже в постели. Выспаться, отдохнуть. А то операцию отложат.
- Я знаю, но я не могу спать. Тетя Вика, я хочу вам дать клятву. Пожалуйста!…
- Хорошо. Я слушаю.
- Вот, тетя Вика, если операция будет удачной… Я клянусь, употреблю все свои силы на одно доброе! Клянусь, буду делать только добро, а со. злом буду бороться. Всю жизнь! Вы мне верите?
- Верю, моя девочка!
- Тетя Вика, можно вас обнять? И только один раз, один разик назвать вас мамой. Можно?
Виктория Александровна, сморщившись от совершенно нестерпимой жалости, крепко прижала к себе слепую.
- Доченька моя! Ата всхлипнула.
- Я так люблю вас… мама. Мама!! Я так завидую Санди! Но это нехорошо. И я больше не буду. Вы мне верите?
- Верю, Ата.
- А если, когда я вырасту и у меня будут дети, я их никогда не брошу на бабушку. Ведь это нехорошо. Я буду сама их растить, как вы растите Санди, и сделаю их такими же счастливыми. Санди очень счастливый! Но я не буду ему завидовать!
- И ты будешь счастливой, Ата. Идем, я тебя уложу. Виктория Александровна отвела девочку в палату, уложила в постель, подоткнула под нее одеяло и села рядом, держа ее руку. Она хотела посидеть возле нее, пока Ата не уснет, но Ата была так возбуждена, что Виктория Александровна поняла: ей не уснуть.
Она принесла ей полтаблетки снотворного и сидела возле, пока Ата не заснула.
«Сколько горя с самого рождения! - с грустью думала Виктория.- Как бы я хотела заменить ей мать, чтоб она не завидовала так мучительно Санди. Но разве Андрей согласится принять ее в дом? Никогда. А что, если…»
Виктория просияла. Мысль была удачной. Попросить отца удочерить Ату. Тогда Виктория могла бы ежедневно навещать ее, помогать воспитывать. Сколько еще ждет эту бедняжку! Такая пылкая, нетерпимая, ранимая, чуткая ко всякой неправде и несправедливости. У нее будет нелегкая жизнь. Если бы ей хоть вернули зрение!
В эту ночь, накануне операции, сидя у постели спящей девочки, Виктория тоже дала себе клятву: никогда, ни при каких обстоятельствах не оставлять Ату.
Ата стояла посреди просторной - много света и воздуха - комнаты. Лимонные деревца, выращенные в кадках, уже упирались в потолок. За огромным, во всю стену, распахнутым настежь окном спокойно вздыхало море. День был пасмурным, накрапывал дождь, пахло влажной землей, морем, прошлогодними листьями. В кабинете благодаря открытому окну было очень холодно, но холода никто не чувствовал. Врачи и сестры смотрели на тоненькую, высокую девочку в длинном больничном халате. Глаза закрывал бинт.