- Есть, - неохотно согласился Ермак.
Странно - он любил людей… Санди всегда этому удивлялся, потому что Ермака больше окружали плохие люди. Все же Ермак их любил. За человеческое в них.
Вдоволь нафилософствовавшись, мальчики поднялись.
- Когда придешь в другой раз,- сказал таинственно Ермак, - сначала подойди к окну и свистни два раза. Если я у себя, то сразу отзовусь. Смотри нашим не проговорись про убежище.
- Нет, что ты!
- У меня и книги есть. Хочешь, покажу?
- Хочу.
Ермак полез в ящик под постелью и достал оттуда узелок. Несколько книг,- завязанных в старый платок.
Ермак прятал книги от матери - она могла их пропить. А может, от отца - он мог их проесть, когда не было, например, денег на завтра.
Ермак с гордостью разложил на постели книги. У Санди опять сжало горло. Он вспомнил свою библиотеку, так заботливо и щедро подобранную родными.
Вот книги Ермака - его друг запомнил их на всю жизнь.
Странный подбор! Там были две старые-престарые книги, напечатанные сто лет назад: роман Брет-Гарта «Заваленные в Игльсе снеговым завалом» и Фламмариона «Многочисленность обитаемых миров». Сказки Андерсена. Томик стихов Багрицкого, «Школа» Гайдара и какая-то потрепанная книга без начала и конца, очень интересная,- Санди потом ее прочел.
Разным путем попали эти книги к Ермаку, но он их любил и хранил. Снова спрятав книги, Ермак предложил спуститься через чердачное окно, «чтобы не застукали». Санди согласился. Без особого удовольствия. Вылезли на крышу, закрыли за собой окно, перелезли на сарай, потом на уборную и спрыгнули на землю. Ермака уже звали. Кто-то пришел в гости, и, наверно, хотели послать его за водкой, но приятели проскользнули успешно мимо дверей.
Они пошли пешком через весь город. На сердце у Санди было тревожно. Он переживал за Ермака. Ему хотелось пригласить его к себе погостить или хоть переночевать. Но даже этого он не мог сделать. Дома был отец - раздраженный, больной. Он терпеть не мог, когда у них кто-нибудь ночевал. Когда у Дружниковых останавливалась на день-два мамина подруга из района, отец потом дулся недели две. И почему он был такой нелюдим? Ведь веселее, когда кто нибудь ночует!
А Ермак стал для Санди еще дороже. До чего хороший парень! А какой умный! Во всей школе не было такого, даже в старших классах.
Вечером, перед сном, Санди рассказал все про Ермака Виктории Александровне. Лицо ее омрачилось.
- Бедняга! - прошептала она, беспомощно глядя на сына и прислушиваясь к нервным шагам мужа.
Опять Андрей курит, хотя запрещено строго-настрого врачом, и ходит из угла в угол.
- Знаешь, какая у него мать? А отец ничего… Он мне даже понравился! - заключил Санди.
- Он хуже ее,- возразила Виктория. Она сидела на кровати Санди, в ногах. - Какая бы она ни была, но она работала все эти годы. Она - глава семьи. Но почему эта женщина стала пить? Кто довел ее до этого?
- Во всяком случае, не муж! - сказал незаметно подошедший Андрей Николаевич. Он слышал этот разговор. - Я ее знал, когда нам всем не было и двадцати. Она уже тогда напивалась во всяких подходящих и неподходящих компаниях. Она уже в шестнадцать лет была противная кривляка, накрашенная и неестественная. Типичная стиляга. И за такого же вышла замуж. Я бы на твоем месте не разрешал Санди наведываться туда.
Андрей Николаевич не вмешивался в воспитание сына. Единственное, что он иногда себе позволял сказать, было: «Я бы на твоем месте не разрешал…»