Без всяких прикрас - действительность была достаточно «ярка» - Вера Григорьевна изложила все, что узнала утром.
Наступило долгое, тягостное молчание. Санди похолодел: теперь не разрешат дружить с Ермаком.
Дедушка, только вчера возвратившийся из Англии, выглядел утомленным. Он сидел в кресле, полузакрыв глаза, и совершенно «не реагировал». Может, ждал, что скажет молодежь. Отец нахмурился и сразу потянулся за папиросой. Мама даже побледнела.
- Бедный Ермак! - воскликнула она.- Знаешь, Андрей, я с самого начала чувствовала что-то именно такое. Как же ему помочь?
Санди вздохнул облегченно. Как он мог усомниться в матери? Иначе она и не могла сказать.
- Вы разрешили Сашеньке дружить бог знает с кем…- начала Вера Григорьевна,- не разузнав, из какой он семьи, не проверив. Надеюсь, теперь…
Виктория Александровна решительно приняла бой.
- Что - теперь? - Она говорила мягко, как на работе с тяжело больными.
- Вы не разрешите Сашеньке дружить с ним.
- С Ермаком? При чем здесь Ермак? Разве вы узнали плохое о нем? Думаю, что эта дружба, кроме добра, ничего Санди не принесет. Таким другом можно только гордиться!
- Гордиться?! Вот как… Я отказываюсь вас понимать. Я категорически возражаю.
Виктория Александровна спокойно поднялась и положила руку на плечо Санди:
- Разрешите мне самой разбираться в друзьях моего сына,- и вышла вместе с Санди.
Отец и сын переглянулись.
- Мне надо работать,- сказал академик, спасаясь в свой кабинет. В дверях он лукаво подмигнул своему сыну.
- Не расстраивайся, мама! - сказал Андрей Николаевич.- И предоставь этим заниматься Вике. Она лучше знает. Не сердись.
- Как тебя подчинила эта женщина! - горько сказала Вера Григорьевна.- И что ты в ней только нашел! Ни ума, ни красоты. Бездарность. На всю жизнь осталась медсестрой.
- Мама!
- Хорошо, хорошо! Иди к ней.
- Мама, я понимаю, ты недолюбливаешь Вику, но все же… Хотя бы с моими чувствами считалась! Трудно так жить.
Вера Григорьевна прижала к глазам свежевыглаженный платочек. Ей тоже было тяжело. Материнская ревность терзала ее. Может, особенно горькая потому, что, кроме сына, не было у Веры Григорьевны в жизни никакой радости.
Когда-то с помощью мужа Вера Григорьевна защитила диссертацию и получила степень кандидата наук. Дальше она не пошла: не было своих мыслей, без чего, как известно, в науке далеко не уйдешь, а муж никогда ей больше не помогал.