— Как куда? — он даже как будто удивился вопросу. — Ко мне домой!
— Я не собиралась ехать к тебе домой! — вскричала Дина. — Ты говорил, что пригласишь меня куда-то!
Он остановил машину и потянулся к ней.
— Да, я собирался пригласить тебя в ресторан, а потом к себе, но ты настолько разжигаешь меня, что я не могу ждать ни минуты…
Он попытался поцеловать её, запах его сигарет ударил ей в лицо. Она ощутила отвращение, попыталась вырваться из кольца его рук и плюнула в склонившееся к ней лицо. От неожиданности он на секунду расслабил руки, она толкнула дверцу машины, выскочила на ходу и бросилась бежать. Боялась, что он погонится за ней, но он завёл мотор и поехал вперёд. Она осталась одна в незнакомом месте.
Минут двадцать она шла в обратном направлении, пока не дошла до места, где кипела ночная жизнь. Мимо проехало такси, она остановила его и поехала домой. Неслышно вошла, открыв дверь своим ключом. Войдя в свою комнату и закрыв дверь, дала волю слезам. Какой позор — он принял её за одну из доступных девчонок, которых можно так просто, даже не спросив согласия, везти к себе домой! Ей было стыдно за свою наивность, за согласие провести вечер с человеком, который был ей совершенно чужим.
Что будет, если он вновь явится в кафе? Должна ли она подать жалобу в полицию? Но она даже не знает его фамилию, он назвался ей только именем. К счастью, он больше не появлялся.
Однажды, несколько месяцев спустя, когда она пришла в центр реабилитации, Натан встретил её в фойе. Он неплохо ходил, только иногда пошатывался. Проблема с равновесием. Памятка о ранении в голову.
— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросил он, обняв её.
— Вторник. Почему ты спрашиваешь?
— Сегодня особый день, — сказал он, — ровно год со дня моего ранения.
— Да, в самом деле! Как я могла забыть!
— И это ещё не всё! — сказал он, широко улыбаясь. — На будущей неделе я выписываюсь! Возвращаюсь домой! Мы опять будем вместе!
Да, это был трудный год. Они пережили его.
Они сели за один из столиков в просторном фойе. Натан принёс бутылочку с апельсиновым соком и два стакана.
— Принарядись ко дню выписки, сделай причёску, — сказал он, ласково проведя рукой по её пышной рыжей шевелюре. — Придут газетчики, фотографы. Скажи моей маме, она ещё не знает. Думаю, вся родня придёт, весь наш клан. И товарищи из нашей части.
Да, так заведено. Ведь речь идёт об одном из троих самых тяжело раненных в операции «Нерушимая скала».
— А такая, как сейчас, в обычной одежде и без причёски, я тебе не нравлюсь? — поддразнила она его.
— Мне ты нравишься в любой одежде и даже без одежды, — в тон ей ответил он, — но всё-таки пресса… Я хочу, чтобы весь Израиль восхищался красотой моей невесты!
От его глаз не укрылась грусть в глазах Дины.
— Что с тобой? Ты не рада?
— Я думаю о папе и маме, — сказала она тихо. — Сказать ли им? Придут ли?