На четвертой неделе своего романа они лежали рядом в сиреневой комнате, а снизу доносился гул дневного автомобильного потока Это был неудачный день для секса – он нервничал, и ни одним из трюков она не могла расслабить его. Все окончилось быстро, почти бесстрастно.
Он собирался ей что-то сказать. Она знала это: чувствовалось напряжение, притаившееся в глубине его горла. Повернувшись к нему, она мысленно массировала ему виски, побуждая его к речи.
Он испортил себе день.
Он чуть не испортил себе карьеру.
Он чуть не испортил, храни его боже, всю свою жизнь.
– Я должен прекратить видеться с тобой, – сказал он.
Ему все равно, – подумала она.
– Я не уверен в том, что я знаю о тебе, или по крайней мере думаю, что знаю о тебе, но все это заставляет меня… заинтересоваться тобой, Джи. Ты понимаешь?
– Нет.
– Боюсь, я подозреваю тебя в… преступлениях.
– Преступлениях?
– У тебя есть прошлое.
– Кто это копает? – спросила она. – Уж, конечно, не Виржиния?
– Нет, не Виржиния, она выше этого.
– Так кто же?
– Не твое дело.
– Кто?
Она слегка надавила на его виски. Это было больно, и он вздрогнул.
– Что случилось? – спросила она.
– Голова болит.
– Напряжение, это всего лишь напряжение. Я могу его снять, Титус. – Она дотронулась пальцами до его лба, ослабляя хватку. Он облегченно вздохнул. – Так лучше?
– Да.