И мысли у меня в этот момент были сплошь депрессивные, пораженческие, а задуматься над чем-либо всерьёз, глубоко, не было времени. Общий эмоциональный настрой выражал подавленное состояние, состояние холодного слепого червя ползущего сквозь почву, а для следователей я и был таким червём, только вытащенным на свет для пыток и скованным в наручники.
- Подписывай, если не хочешь, чтобы твой труп уже сегодня поедали в джунглях грифы и крысы!
- Подписывай, если мечтаешь как можно скорее умереть!
- Подписывай, если не хочешь, чтобы я сломал твою голову прямо сейчас!
- Подписывай! Подписывай! Подписывай!
Всё толкало к одному единственному решению и, тем не менее, кое-что меня останавливало. Я не знал этих людей и ничего о них и потому не исключал и их невиновности в инкриминируемых чудовищных преступлениях. К тому же я уже совсем не верил следователям, их обещаниям и посулам, подозревая, что могу оказаться в яме для трупов сразу после того как подпишу нужные им показания. - 'Мою смерть спишут на террористов', - думалось мне. - 'И никто никогда не узнает, что здесь на самом деле произошло'.
Сложные решения порой принимаются очень легко, а простейшие напротив тяжко. Алгоритмы, заставляющие живые существа поступать тем или иным образом иногда дают сбой, причём в простейших процессах и всю систему начинает люто лихорадить и всё мироздание сотрясается от конвульсий, обращаются в пыль и базисы и надстройки мышления.
Я вышел из комнаты на первом этаже башни на полусогнутых дрожащих ногах. Это испытание оказалось не из лёгких, и я свернул в первый закуток с жилой комнатой, вошёл в неё и лёг на кровать. Мне требовался отдых для восстановления сил.
3 Алеф Борхеса
Во сне я шёл по Тверской, направляясь в сторону Красной площади, и около меня остановилась советская копейка в хорошем тюнинге, а за рулём сидел Владимир Вольфович Жириновский в белой рубашке, серых подтяжках, парусиновых брюках и очках.
- Давай, поехали! - махнул он мне рукой, открывая дверь, и я, приняв приглашение, залез в произведение советского автопрома.
В дороге Жириновский экспрессивно говорил о предателях-депутатах, о том, какие диверсии проводит против ЛДПР власть, рассказывал анекдоты, в общем, был общительным и дружелюбным рубахой-парнем, что, как оказалось, он умеет не хуже, чем затевать всякие драки и публичные конфликты. То ли политический клоун и выдающийся артист разговорного жанра, продолжающий традиции Райкина, Жванецкого и Петросяна, то ли крайне проницательный ветеран политики, умудрённый опытом и философской мудростью, словно трёхсотлетняя змея.
Мы ехали быстро. Москва была удивительно пуста, была той, которой я и не знаю Москвой 80-х, 70-х, просторной, свежей, ещё местами старопатриархальной, питающей корни 19 века, когда её вновь отстроили после наполеоновского нашествия. Автомобилей было очень мало, и мы промчали весь город насквозь и выехали на шоссе в Петербург. Жириновский лихо рулил, с неподражаемыми семитскими интонациями ругался на других водителей, шутил и балагурил, пока вдруг не переменился в лице, став озабоченным и резко прибавил газу.
- Они преследуют нас! - заорал Жириновский, уже въезжая в Санкт-Петербург.
- Кто? - удивился я.
- Монгольская конница, - выкрикнул Жириновский и взмахнул рукой за правое плечо. Я оглянулся и увидел монголов в полном военном облачении, тысячеконною ордой скачущих вслед за нами и не отстающих. Их выносливые упорные лошадки соперничали с механизмом, сделанным в СССР, и не собирались сдаваться.
Монголы издавали стадный ор, режущий в ушах, грубый, бегущий вперёд по протокам улиц, как бурная вода с брызгами бежит по руслу горной реки, метали стрелы, падающие близко от нас и потрясали кривыми саблями, словно показывая, как они будут отрубать нам головы, когда настигнут.
Я спасу тебя от неё! - выкрикнул Жириновский. - Я спасу тебе от монгольской конницы! - И стал ещё быстрее выкручивать в разные стороны витую баранку.
И тут я не оплошал. Меня не покинула убеждённость, что если и есть здесь монголы, то это порождение сознания Жириновского, но не моего. Поэтому я посмотрел на него строго.
- Откуда здесь взялись монголы?
- Что?
- Откуда здесь взялись монголы? Что вы не договариваете, Владимир Вольфович?