Джек наградил Костаса широкой улыбкой. Задние шасси "Эмбраера" заскользили по летному полю, носовая стойка опустилась, и включился реверс. Ребекке пришлось перекрикивать рев двигателей:
- Ну так когда мне вас ждать?
- Не знаю. - Голос Джека дрожал в одном ритме с самолетом. - Смотря что нашла Катя. Может, вернемся уже сегодня. А может, придется сделать небольшой крюк.
- Небольшой что?
- Крюк.
С унылым видом оглядев свою рубашку, Костас повернулся к Ребекке:
- Теперь-то ты знаешь, что стоит за этим словом.
Джек и Костас остановились у озера и помахали вслед армейскому грузовику. Набирая скорость, машани покатила на восток и скрылась за гребнем холма. В то вермя как Прадеш с Ребеккой остались на авиабазе, им двоим выпало четыре часа трястись в тесной кабине между киргизским водителем и сопровождавшим его солдатом. У "Чинука", на котором американцы планировали их сюда перебросить, обнаружились какие-то механические неполадки. Чтобы не задерживаться в Бишкеке, рискуя потерять день, они решили добраться до места на попутке - в сторону испытательного полигона как раз отправлялся снабженческий грузовик.
За последний час нетерпение Джека лишь усилилось. Грузовик, покачиваясь, полз по удивительному ландшафту - сплошь кряжи да овраги, намытые взбесившимися паводками и отшлифованные ветром. А ведь некогда от путешественника требовалось немалое мужество, чтобы вступить в это ущелье, ведь в каждой темной впадине могла поджидать шайка разбойников, а вместе с ними и печальная судьба, постигшая так многих на Великом шелковом пути.
Наконец грузовик одолел последний подъем, и перед глазами археологов раскинулось озеро Иссык-Куль. На дальней стороне вставали заснеженные вершины Тянь-Шаня. Водитель резко затормозил и указал на каменистую низину, посреди которой стояла одинокая юрта. Поблагодарив его, археологи соскочили на землю, вскинули рюкзаки на плечи, и теперь уже шагали по усыпанным камнями склонам. Джек начал понимать, что это место так очаровало Катю: повсюду на валунах проступали вихрящиеся криволинейные узоры, на вид не менее старые, чем сами скалы. Джек остановился и положил ладонь на один из них, приобщаясь к искусству резчика, трудившегося здесь две тысячи лет назад.
- Кладбище? - поинтересовался Костас из-за его спины. - Очень уж напоминает надгробные камни.
- Не исключено, - признал Джек. - Но здесь много и шаманских штучек. Зона петроглифов тянется на многие мили - повсюду, где со склонов скатывались камни, да так и увязали неподалеку от берега. По мнению Кати, самые ранние относятся к бронзовому веку, начиная с последних веков второго тясячелетия до нашей эры, однако кочевники оставляли здесь изображения на протяжении всего раннего периода Великого шелкового пути, вплоть до конца первого тысячелетия до нашей эры. Кроме кочевников, тут на протяжении веков останавливались купцы - по пути на восток или запад, уже преодолев ущелье или еще только собираясь рискнуть. Так что всегда есть возможность найти нечто поистине впечатляющее - надписи, оставленные бактрийцами, согдийцами, персами, китайцами и так далее. Хотя их-то стараниями этот торговый маршрут и стал достоянием истории, сами они не оставили здесь почти никаких следов. Любая находка может обернуться сенсацией.
Поставив ладонь козырьком, Джек окинул взглядом каменное море и растянувшееся позади ущелье. Послеполуденное солнце било прямо в глаза, так что рассмотреть удалось немногое - отблески на обветренных скалах, тени вместо оврагов лощин. В этом месте было очень легко заблудиться и еще легче - пропасть без вести.
- А вот и они, - напомнил о себе Костас. - Вижу Катю. Идем.
Хотя в своих просторных шортах, гавайской рубахе не по размеру, туристских ботинках и очках-авиаторах Костас выглядел ходячим анахронизмом, с камня на камень он перескакивал с неожиданной ловкостью. Добравшись до мужчины в войлочной шапке, поджидавшего их среди валунов, инженер обменялся с ним рукопожатием. Джек последовал его примеру. С мужчиной, высоким голубоглазым киргизом, они были ровесниками. Как и у всех степных жителей, над его лицом немало потрудились ветер и солнце. Позади стояла Катя, тоже близкая к тому, чтобы слиться с пейзажем. Встретившись глазами с Джеком, она наградила его легкой улыбкой, но лицо ее осталось непроницаемым.
- Познкомьтесь с Алтаматы, - представила она мужчину. - Он куратор Чолпон-Атинского музея петроглифов под открытым небом. Кроме родного киргизского говорит на русском и пушту, но недавно начал изучать английский. Во время службы в советских ВМС приобрел опыт подолазного дела. Ему бы очень хотелось поучаствовать в подводных исследованиях на восточном конце озера. Я тебе о нем рассказывала, Джек.
- А где же музей? - полюбопытствовал Костас.
Катя раскинула руки:
- Сейчас вы в нем и находитесь. Наверное, это самый большой музей в мире. И самый бедный. По большому счету тут все держится на одном человеке.
Джек скользнул взглядом по Кате. На ней были армейские штаны, списанные с военных складов, и футболка защитного цветы; руки покрывала корка грязи. Длинные черные волосы сходились на затылке в узел, сильный загар оттенял высокие скулы. Три месяца назад в ней не чувствовалось нынешней усталости, а ее кожа еще не успела обветриться, и все же нынешний облик Кати казался естественным. Где-то в этих местах родилась ее мать, недаром ее лицо так гармонировало с лицом Алтаматы.
- Я уже предупредил наших людей насчет Алтаматы, - сказал Джек. - Как только "Чинук" приведут в норму, Бен и Энди вылетят из Бишкека прямиком на испытательный полигон. У американцев все готово к погружению, поэтому мне хотелось бы, чтобы водолазы поскорее приступили к своим обязанностям, - посмотрим, чем тут можно помочь. Ребекка едет с ними.
- Так с тобой еще и дочь? - спросила Катя.