На счастье, из толпы вынырнули двое местных мужиков:
— Пошли с нами, Иван, далась тебе эта малявка! — и, подхватив Натальиного братца, увели его прочь.
— Кто сказал, что это жидовка? — громко спросила Наталья. Голос ее звучал властно и уверенно. Ибо в эту минуту женщина спасала от бесов дитя человеческое. — Это моя родственница, нашей она веры!
— Разберемся в комендатуре! — решил полицай.
— Чего тут разбираться, я же говорю, православная она!
Полицай молча расстегнул кобуру, ему надоела болтовня.
Наталья тотчас пошла за ним, а толпа поредела и рассеялась: каждый понимал, что от этого желтого дома лучше держаться подальше. Дом был крепкий, двухэтажный, с глубоким подвалом. Он немало перевидал на своем веку. До революции в нем проживал местный богатей Элиягу Хейфец, торговавший лесом. В советское время тут помещался обком партии. А теперь здесь стояли немецкая комендатура и гестапо. Лучшего места было не придумать — стены подвала были толстые и глухие, и никакие крики не могли прорваться наружу.
Евреями в комендатуре занимался заместитель коменданта Фогель. Вот пред его высокие очи и поставили Наталью Гавриловну с ребенком на руках.
Фогель скверно, но говорил по-русски.
— Как тебя звать? — спросил он девочку.
— Нина! — смело ответила она. Она совсем не испугалась его, потому что дядя этот был в очках, как и Нинин папа, оставшийся в Киеве. Фогель, сделав предупреждающий жест в сторону женщины, чтобы она не вздумала вмешаться, спросил Нину:
— Как твоя фамилия?
Девочка не ответила.
— Иди сюда! — велел немец.
Ниночка подошла к нему и посмотрела снизу вверх. Но встретившись с его стальным взглядом, она испугалась.
«Кажется, действительно жидовка! — устало подумал Фогель. — Глаза еврейские».
И в это мгновение Наталью осенило, и она тут же сплела и наговорила ему небылицу про армянина Акопяна, золовкиного мужа:
— Клянусь вам, господин, эта девочка — Нина Казаровна Акопян, православная она, армянка!
Фогель заметил на шее Ниночки медальон. Сняв его с ребенка, он открыл и увидел непонятные знаки на пожелтевшем пергаменте.
— Ты утверждаешь, что она армянка? — зевнув, спросил он Наталью.
— Клянусь вам, господин, она настоящая армянка.
— Ну, хорошо!