Торговые отношения между островами представляются стороннему наблюдателю более чем скромными, но при этом не следует забывать, что его точка зрения нередко определяется европейскими мерками. Нам довольно трудно понять значение микронезийских «денег», игравших сравнительно малую роль
Каменные деньги. Остров ЯП
при обмене товаром, если сравнивать их с европейской денежной системой, забывая о том, что те «деньги» принадлежали обществу, находившемуся на другой ступени развития и построенному по-иному. В качестве таких «денег», бывших лишь частично средством платежа, использовались ожерелья из половинок раковин или каменные «монеты», диаметр которых, когда позже появилась возможность доставлять для их изготовления камень на европейских кораблях, порой достигал четырех метров.6 Очевидно, из-за «инфляции». И наконец, загадочные «деньги» островов Палау, имевшие форму бусин или округлых сегментов. Часто высказывалось предположение, что по этим средствам платежа, изготовленным из стекла или материала, напоминающего фарфор, можно установить цепочку торговых связей, протягивающуюся до Восточной Азии или даже до древних среднеземноморских государств. Но новейшими исследованиями установлено, что «деньги» на острова Палау были завезены в готовом виде из Индонезии. Хотя такие «деньги» пускались в ход способом, не всегда понятным для европейцев, они играли заметную роль: ими оплачивалось строительство культовых и общинных сооружений, ими вознаграждали жрецов и знахарей за успехи в их «деятельности», с помощью этих «денег» укреплялись семейные связи. Ими также выплачивались крупные подати, но часто, однако, они раздавались просто так и служили исключительно для престижа. Накопление в европейском понимании этого слова было для микронезийцев чуждо, поскольку для него отсутствовали экономические предпосылки, но то любопытное обстоятельство, что денежный штраф мог искупить проступок, несло в себе зачатки разложения существовавшей социальной структуры.
Жителей Микронезии можно назвать самыми выдающимися мореходами Океании после полинезийцев. Наиболее широко распространенными средствами мореплавания, которыми они пользовались, были лодки красивой формы, имевшие сравнительно небольшой, но прочный балансир, а также треугольный парус7, укрепленный таким образом, что его острие было направлено вниз, а одна из кромок располагалась почти вертикально. Поверхность таких парусов, изготовлявшихся ранее из листьев пандануса, часто достигала большой площади, и они были наилучшим образом приспособлены для скоростных рейсов: при попутном ветре микронезийские лодки могли плыть со скоростью двадцать узлов. Поскольку паруса из циновки невозможно зарифить тем же способом, что полотняные, при штормовой погоде, чтобы уменьшить площадь парусности, приходилось прибегать к помощи фалов. Кроме того, существовала еще одна трудность, свойственная лодкам с балансирами. Балансир, служащий противовесом парусу, наполненному ветром, должен был быть всегда повернут к ветру. Поэтому на лодках с балансиром невозможно сделать поворот оверштаг способом, который обычно практикуется на парусных судах. Проблема решается настолько же просто, насколько и гениально. Лодку кладут в положение галфвинд, то есть бортом к ветру, свободно отпускают парус, травят шкот и поворачивают всю оснастку вокруг мачты так, что корма превращается в нос. Как только парус поднят, галс закреплен, а рулевое весло перенесено на другой конец лодки, можно продолжать плавание.
Корпуса таких лодок имели деревянную обшивку, «пришитую» к килю и шпангоутам; для этого по краям досок проделывали дырочки, через которые пропускали шнур из волокна кокосовых орехов, связывающий доски друг с другом. Подветренную сторону корпуса лодки, напоминающей каноэ, мастера-лодочники делали почти плоской, часть же корпуса, обращенную к балансиру, выпуклой. Эта на первый взгляд странная форма свидетельствует о накопленном и упрочившемся в течение тысячелетий опыте по использованию законов гидродинамики.
Ведь в данном случае, только в другой природной среде, вступают в действие те же силы, что оказывают воздействие на несущую поверхность самолета. Балансир должен погружаться в воду как можно реже, поскольку он всего лишь масса, придающая остойчивость этим легким, узким и потому легко опрокидывающимся лодкам. Уже само по себе косое направление мачты и платформы между фальшбортом к балансирам указывает на желаемое положение при быстром ходе. Ветер приподнимает балансир. и асимметричная форма корпуса, которая до сих пор лишь частично устраняла возникающее по борту лодки со стороны балансира сопротивление, способствует тому, что лодка сохраняет стабильное направление но ветру, поскольку вода быстрее обтекает выпуклую наветренную сторону. Так снос, вызываемый ветром, полностью или частично ликвидируется.
Более подробный рассказ о возможностях кораблестроителей океанийских островов и рассмотрение способов мореходства, которыми
Лодка с балансиром и парусом из циновки. Гравюра на дереве. XIX век
они пользовались, не входят в наши задачи. Мы только хотели показать, что жители Южного моря изучили аэродинамические принципы раньше и глубже, чем мореплаватели, жившие на противоположной стороне Земли, и умели ими пользоваться. Кроме того, знания и навыки, необходимые для строительства «примитивной» лодки с балансиром, вопреки традиционным представлениям значительно превосходили те, что требовались для строительства самого большого и величественного европейского корабля8.
И еще. К удивлению европейских первооткрывателей, жители Микронезии создали на тех пространствах, где они жили, впечатляющие памятники духовной и материальной культуры. Поскольку на коралловых островах нет ни пресной воды, ни руды, ни даже подходящих камней для изготовления каменных топоров, а выращивание необходимых растений возможно только в специально приготовленных, заботливо ухоженных посадочных ямах, духовная и материальная культура островитян основывалась на принципах, представлявшихся пришельцам из континентальных частей света чуждыми, возможно даже «анархическими». Скудная природа коралловых островов обусловливала определенное ограничение численности населения, и там вряд ли имелись возможности для осуществления культурных связей или могли возникнуть политические движения, оказывающие влияние на обширные области.
Значительно более причудлив облик «мира черных островов» — Меланезии, численность населения которых к моменту появления там европейцев составляла около полутора миллионов человек.9 Это Новая Гвинея, второй по величине остров Земли, со сверкающими снежными вершинами, достигающими высоты пяти тысяч метров, мангровыми зарослями и пышно разросшимися девственными лесами; архипелаг Бисмарка, богатый пальмовыми рощами; Соломоновы острова, где, как считали когда-то, находилась библейская «золотая страна» Офир; Новая Каледония и Новые Гебриды, покрытые влажными тропическими лесами и унылыми сухими саваннами; и наконец, плодородные острова Фиджи. Кроме того, к Меланезии относится целый ряд более мелких островных групп, вид которых прекрасно согласуется с устоявшимися представлениями о «южных островах». Типичными для Меланезии являются «высокие» острова, некоторые из которых и по сей день увенчаны действующими вулканами.
Название «Меланезия» этот район получил из-за темного цвета кожи его жителей.10 Здесь следует заметить, что принятое полтора столетия назад по предложению Дюмон-Дюрвиля деление Океании на три части не всегда согласуется с результатами современных исследований. Это относится и к культурно-исторической характеристике региона, поскольку океанийские аргонавты прошлых времен, конечно же пересекали линии раздела, нанесенные пером Дюрвиля на карты, и к данным описательной и сравнительной этнографии. Именно в меланезийском бассейне нередко предпринимались попытки совместить ставшую традиционной классификацию Дюмон-Дюрвиля с результатами новейших исследований, благодаря чему Новую Гвинею, например, просто исключали из состава меланезийских островов из-за чрезмерного обилия разновидностей внешнего облика ее жителей, но со временем обнаруживались факты, подтверждавшие ранее принятое деление11.
Мы будем рассматривать Меланезию как определенную общность, хотя ученые могут обнаружить весьма существенные этнические и другие различия между отдельными регионами «мира черных островов». Начнем хотя бы с того, что жителей Меланезии делят обычно как минимум на три группы антропологических типов, а именно на пигмеев (негритосов), папуасов и собственно меланезийцев. Первых отличает светло-коричневый цвет кожи с красноватым оттенком, малый рост и темно-каштановые, очень сильно вьющиеся волосы. Папуасы также имеют курчавые, но более темные и короткие волосы, отличаются в основном высоким ростом. Они похожи на некоторых меланезийцев. Различия между этими двумя группами иногда можно обнаружить по языковым признакам и по некоторым культурным особенностям. Чистые меланезийцы кажутся более изящными, волосы у них в основном курчавые, кожа более темная, надбровные дуги выступают менее выраженно.
Классификация жителей Новой Гвинеи и «настоящих» меланезийцев, разумеется, представляет трудности не только для физической антропологии, но и почти для каждой научной дисциплины, например лингвистики, которая насчитывает на Новой Гвинее семьсот разных языков, нередко совершенно чуждых друг другу. Было установлено, что в Меланезии говорят не менее чем на четверти всех известных языков мира. Уже одно это обстоятельство свидетельствует о том, что приведенное здесь обобщение не вполне совершенно. Однако оно правомерно, когда утверждается, что жители Меланезии отличаются от своих микронезийских и полинезийских соседей более темным цветом кожи и негроидными чертами лица. Предки меланезийцев пришли из различных областей Азии12 и заселили островной мир к северо-востоку и востоку от Австралии. Эти переселенческие волны часто были отделены друг от друга значительными промежутками времени. Новые пришельцы смешивались с более ранними переселенцами, приспосабливались к окружающей среде, и постепенно образовалось то многообразие типов населения, над которым сегодня ломают головы этнографы.
Общественный уклад меланезийцев был стихийным, примитивным и почти однородным. Племена делились лишь на слабо связанные друз с другом деревенские общины, как правило не объединенные единой племенной властью вождей. Вместо вождей во главе общин стояли совет старейшин, руководители культового союза или предводитель, власть которого была незначительной и авторитет которого основывался лишь на выдающихся качествах его характера. Общим для всех предводителей было то, что они не обладали абсолютной властью, а их влияние опиралось на понимание и поддержку остальных членов сообщества. В тех редких- случаях, когда вожди оказывали регулирующее воздействие на социальные процессы в племени, их власть определялась лишь их личными качествами. Но даже в этом случае им не позволялось чинить произвол — они могли уповать только на добровольное подчинение.13
Меланезийцы, как и микронезийцы, были смелыми мореплавателями и одаренными навигаторами. Еще на рубеже XIX и XX веков можно было наблюдать, как в конце сентября или начале октября, когда перестаёт дуть юго-восточный пассат, большие караваны парусных посудин, нагруженных глиняными горшками, покидали Порт-Морсби и окрестные деревни. Их путь лежал к устьям рек, впадающих в залив Папуа, где доставленный товар обменивался на саго и древесину-материал для строительства
Меланезиец с острова Новая Британия. Гравюра на дереве, XIX век
балансиров. Большие лодки — лакатои — достигали в длину восемнадцати метров. Их размеры диктовались назначением, но в целом они были весьма характерны именно для меланезийских мастеров-лодочников, которые делали их следующим образом: разделяли пополам наиболее мощный ствол дерева, затем выдалбливали его и к получившемуся таким образом огромному «килю» прикрепляли с помощью кокосовых волокон два ряда обшивки. Затем приделывались форштевень и ахтерштевень, стыки заливались смолой. Такие лодки могли вместить, например, во время военных походов не менее пятидесяти воинов, а в мирное время перевезти более тридцати тонн саго. Кроме того, лодки имели довольно сложную балансирную оснастку, иногда состоявшую из нескольких временных балансиров. При транспортировке крупных грузов лакатои превращались, таким образом, в некое подобие плотов. Между фальшбортом и балансиром устанавливалась платформа, служившая для размещения запасов продовольствия и для других целей. Она была «пришита» к балансиру растительными волокнами. Точно так же «сшивались» корпус и деревянные шесты балансира, прикреплявшиеся, сложным способом, соответствующим большой нагрузке. «Примитивная» лодка обладала вполне совершенными мореходными качествами и служила очень долго.
Лакатои чаще всего имели два паруса значительной величины в форме клешни краба. Треугольник паруса был направлен острием вниз и имел глубокий дугообразный вырез в верхней части. Такие на первый взгляд странные паруса, изготовленные из листьев пандануса, применялись и в других районах Океании, поскольку обладали очень высоким коэффициентом полезного действия. При попутном ветре океанийский треугольный парус такой формы был так же эффективен, как и прямоугольный парус, имеющий равную с ним длину сторон, но значительно большую поверхность. С подобными парусами, поверхность которых чутко реагирует на напор ветра, следовало обращаться очень осторожно, особенно при сильном лобовом ветре. И меланезийцы это предусмотрели. Дугообразный вырез в верхней части позволял быстро снизить приходящуюся на парус нагрузку.
Таким образом, перед нами предстает океанийское судостроение как результат тысячелетнего опыта, упорно тренируемой наблюдательности и незаурядной изобретательности. Истоки развития этого процесса, бесспорно, следует искать в азиатском бассейне. Еще Марко Поло в конце XIII века сообщал о том, что арабы в Ормузе даже после появления железных ремесленных инструментов продолжали крепить обшивку своих судов древнеазиатским способом: «Суда у них… сколочены не железными гвоздями, а сшиты веревками из коры индийских орехов. Кору эту они бьют до тех пор, пока она не сделается тонкою, как конский волос, и тогда вьют из нее веревки и ими сшивают суда; веревки эти прочны и от соленой воды не портятся».
Сообщение Поло о способе, бесспорно впервые примененном в древнем Междуречье при строительстве плотов, обтянутых звериными шкурами, было новым лишь для Европы.
Деревня на сваях в западной части Новой Гвинеи. На заднем плане лодка-лакатои с парусами в форме клешни краба. Иллюстрация XIX века