Значит, она опасна! Папа Иннокентий опасен!
Так как же мне следует поступать? Должен ли я благословлять протянутую мне руку помощи, или же, наоборот, мне следует вечно остерегаться ее грозной силы, способной в любой момент взять меня за горло?!
Последние слова Ричард почти прорычал, но вовремя остановился, взяв себя в руки. Его собеседники сидели молча, пораженные вспышкой королевского красноречия. Господин Гольдберг даже прекратил жевать. И да, икать он тоже вдруг совсем перестал. Из глаз пропала пьяная одурь. Теперь в них сквозила острая мысль и некая трудно уловимая беспощадность, свойственная уверенным в безупречности своей логики умам.
— Что ж, ваше величество, — мягко начал он, — я понимаю ваши затруднения. Впрочем, для ответа на заданные вопросы совершенно необязательно задавать вопросы звездам. Ибо все ответы есть уже здесь, — он широким жестом очертил лежащие на столе и стоящие на полках книги.
— Да, все ответы уже здесь, — повторил он в ответ на недоуменный взгляд короля, — нужно лишь открыть их на нужном месте. Итак, первый вопрос. В чем истоки такой яростной поддержки папой Иннокентием ваших усилий по очистке Святой Земли от сарацинов и язычников?
Святые реликвии?
Король вернул почтенному историку его ядовитую усмешку и кивком потребовал продолжения.
— В действительности, папа здесь не одинок. Он лишь продолжает политику многих поколений церковных иерархов. Политику, направленную на обуздание войны в землях, попавших под длань святой католической церкви. Давайте посмотрим, что нашла церковь на землях, населенных осевшими здесь германцами, что приняли семь-восемь столетий назад христову веру!
Господин Гольдберг неожиданно резво вскочил, подбежал к одному из стеллажей, вытащил толстую книгу в телячьем переплете, рывком раскрыл.
— Это "История франков" Григория Турского. Писана шесть столетий назад. Франкские королевства уже приняли христианство. Но что ж находит в них епископ славного города Тура? — Историк опустил глаза и начал весьма бегло озвучивать латинский текст:
"… Герменефред восстал против брата и, послав к королю Теодориху тайных послов, предложил ему принять участие в преследовании своего брата. При этом он сказал: "Если ты убьешь его, мы поровну поделим его королевство". Обрадованный этим известием, Теодорих направился к нему с войском…"
Наугад перевернув десятка два листов тяжелого, плотного пергамента, господин Гольдберг вновь, причем совершенно наугад, продолжил:
"… Хлотарь же и Хильдеберт направились в Бургундию и, осадив Отён и обратив в бегство Годомара, заняли всю Бургундию…"
Снова несколько лихорадочно пролистанных страниц и вновь наугад, с первого попавшегося места:
"…А Теодорих с войском пришел в Овернь, всю ее опустошил и разорил…"
Еще десяток страниц, и вновь первый попавшийся абзац:
"… А король Хильдеберт, пока Хлотарь воевал с саксами, пришел в Реймскую Шампань, дошел до самого города Реймса, все опустошая грабежами и пожарами…"
— Я могу переворачивать эти листы до бесконечности, и везде мы увидим одно и то же. Войну, набеги, грабежи, разорение. Да вот, ваше величество, не угодно ли попробовать самому? Открывайте на любой странице, читайте любой абзац.
Заинтересовавшийся столь необычным развлечением король взял тяжелый фолиант, перевернул сразу десятка три страниц и начал читать прямо сверху:
"…Большинство деревень, расположенных вокруг Парижа, он, Сигиберт, также сжег тогда, и вражеское войско разграбило как дома, так и прочее имущество, а жители были уведены даже в плен, хотя король Сигиберт давал клятву, что этого не будет…"
— Ну, допустим. — Король закрыл "Историю Франков" и внимательно посмотрел на колдуна и астролога. — И что из этого следует?
— Да все очень просто, мессир. Свою пятую книгу Григорий Турский начинает почти со стенаниями: "Мне опостылело рассказывать о раздорах и междоусобных войнах, которые весьма ослабляют франкский народ и его королевство…". Но истина, как всегда не в том, что сказано, а том, о чем умолчано. Весьма возможно, что епископ Григорий действительно беспокоился о судьбах франкского королевства и народа франков. Но уверен, еще больше его беспокоило другое. Когда ревут пожары и грохочут копыта, очень трудно расслышать голос, раздающийся с амвона. А чем еще, кроме слов, может святая Церковь крепить и приумножать свою власть над душами пасомого ею стада Божия?