Разобрать саму трубу нечего было и думать! Толстая, "в полтора кирпича", стенка трубы поддалась бы, вероятно, лишь натиску хорошего лома. К счастью, в этих новых больших дворцах уже в полный рост применяли сложные системы отопления, когда к одной трубе ведут дымоходы от нескольких печей.
А это уже совсем меняет дело! Ведь от собственно печных вертикальных дымоходов к одной — общей на несколько печей — трубе ведут "лежаки". Так строители называют горизонтальные дымоходы, проложенные прямо по полу чердака. А вот их верхняя крышка выложена просто плоско положенным кирпичом. Аккуратно расшатать и вытащить торцевой кирпич "лежака", прямо над нужным печным дымоходом… Для умелых рук, вооруженных небольшим кинжалом, раз плюнуть.
Вот вынутый кирпич бесшумно лег рядом с "лежаком", и столб горячего воздуха, к счастью, без дыма — видимо печь уже протопилась — пахнул в лицо "ящерице". А вместе с теплом снизу пришли звуки. Разговаривали сразу несколько человек, и что-то разобрать было очень трудно.
Через некоторое время послышался звук закрывающейся двери и голоса смолкли. Прошло еще несколько секунд, и негромкий, но властный голос произнес: — Мессеры! Сегодня нам предстоит еще раз по пунктам обсудить политику Республики относительно…
Иль-де-Франс, Мант — Иври, 26 января 1199 года
Поведав на следующее утро милейшему сэру Томасу об их обеденном приключении, господин Дрон получил в ответ положенную порцию ахов и охов. Впрочем, очень уж удивленным и уж тем более обеспокоенным тот не выглядел, заявив, что подобные стычки в придорожных трактирах — вполне привычное развлечение для многих любителей острых ощущений. Так что он очень рад, что мессир Серджио оказался на высоте и отправил негодяев туда, где им самое место. Почему-то столь легкомысленное отношение к очередному покушению на "колдунов из далекой Индии" со стороны начальника охраны их небольшого каравана ничуть не обеспокоило почтенного депутата.
А ведь должно, должно было…
Как бы то ни было, их маленький караван вновь топтался во дворе в ожидании юной графини. И снова "доброе утро, мессиры". И снова чавканье глины под копытами коней. Памятуя о случившемся третьего дня литературном диспуте, сегодня музицировать господин Дрон не решился. Свят-свят-свят, не накликать бы новой беды! Так что, унылую зимнюю дорогу коротали неспешными беседами с господином Гольдбергом.
— А скажи-ка мне, Доцент, вот вчера мы с тобою питались в приюте при церкви Святой Анны, типа для пилигримов. Я только не понял: где пилигримы-то? Хе, те рожи, что сидели за столами — так им не на богомолье, а в бандитской шайке самое место. Ну, или в отряде наемников. Морды в шрамах, оружием увешаны, как новогодние елки. Да и разговоров о божественном я от них что-то не слыхал. Все больше о добыче, да о бабах. Так я интересуюсь, где пилигримы?
Пребывающий в состоянии полного и окончательного отвращения к французским дорогам, господин Гольдберг был только рад развлечь себя и других небольшой лекцией о родном средневековье. С которым и впрямь встречаться было бы лучше лишь за преподавательской кафедрой, а не так вот — на пленэре. В целом же картина вырисовывалась следующая. Те разбойничьи рожи, что вкушали вместе с ними обед в приюте Святой Анны, они и были пилигримами.
По словам почтенного историка выходило следующее: все дело было в том, что церковь Святой Анны, приютившая наших путешественников, принадлежала аббатству Клюни. А аббатство Клюни в эти времена — это звучало… О-о-о, это звучало гордо!
— Пожалуй, первые три столетия существования клюнийской конгрегации, — важно объяснял господин Гольдберг, — можно смело считать второй попыткой общеевропейской интеграции. Ну, если за первую брать совсем уж провальную попытку Карла Великого.
— Ты это, Доцент… Ты сейчас чего сказал? Перевести можешь?
Господин Гольдберг со вздохом покосился на своего спутника, но все же снизошел. И решил таки перевести. Так сказать, с русского на "бандитский". При этом пальцы его как-то сами собой сложились в "козу", которую он мог видеть не иначе — по телевизору. А движения рук начали почти точно воспроизводить распальцовку, наверняка подсмотренную им в каком-нибудь криминальном телесериале.
"Глянь чо! — удивленно хмыкнул про себя почтенный депутат, — и за седло больше не держится. Видать правду говорят, что при должной практике и медведя можно на мотоцикле кататься научить…"
— Вот, ты при-икинь, Сергей Сергеевич, — обе "козы" господина историка уткнулись куда-то в район пупка олигарха, лопающегося от с трудом скрываемого хохота. — Главная хаза, ну-у, типа главное аббатство Клюни — в Бургундии. А филиалы, в смысле — малины, по всей Европе. При настоятелях Гуго Клюнийском и Петре Достопочтенном — э-э-э…, ну это такие ва-аще крутые перцы, — тут же поправился соскользнувший было на нормальную человеческую речь господин Гольдберг — так вот, при них клюнийские монастыри появились в Италии, Испании, Англии, Германии, Польше… Почти две тысячи монастырей, не кисло, да-а?! Пятьдесят тысяч монахов! И стоило только в Бургундии их главному перцу что-нибудь пукнуть, как все пятьдесят тысяч поцов по всей Европе брали, типа, под козырек и начинали быстро-быстро шуршать…
Нет, добрый мой читатель, здоровому человеку выносить такое кривлянье невозможно! Так что, перескажу-ка я все это своими словами.
Дороги и приюты, государи мои! Именно они стали символом клюнийской глобализации той удивительной эпохи. И вот уже почти два столетия аббатство с весьма похвальным усердием оснащало дороги Европы приютами для пилигримов. В одном из которых кортеж наших путешественников и остановился на отдых.
Не стоит, однако, подозревать святых отцов в излишней благотворительности. Забудьте это слово! В просвещенном двенадцатом веке Европу населяли крайне прагматичные люди. И почтенные служители Божьи ничуть не составляли здесь исключения.
Рыцарский беспредел — вот разгадка их пристального внимания к состоянию дорожной сети Европы!
Какая, вы скажете, здесь связь? Да самая прямая!
Буйное рыцарство, огородившись к VIII–IX столетьям по рождеству Христову крепостными рвами и стенами замков, начало с увлечением друг у друга эту недвижимость изымать. Благо, свободного времени у славных воинов было в достатке, развлечений никаких, а ничего другого, кроме как воевать, они все равно не умели. Зато этому делу научились на удивление неплохо.